Дмитрий Попов - Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко
Парижане, разрушив Бастилию, написали на площади: «Здесь танцуют». Украинцы пели и танцевали на главной площади страны, чтобы снести свою Бастилию в лице Кучмы, Януковича и всех прочих, символизировавших старую, осточертевшую власть. А для Юлии Тимошенко, заключенной в тюрьму при этой власти, Бастилия и вовсе не являлась отвлеченным символом. Разве что называлась по-другому — Лукьяновской тюрьмой.
На четвертый день демонстраций 25-летняя киевлянка рассказывала журналистам: «У меня трехлетняя дочь. Когда она смотрит все происходящее на Майдане по телевизору, то каждый раз кричит: «Мама! Смотри, там праздник!» Так вот здесь действительно праздник: праздник обретения нами самих себя. Победим ли мы? Не знаю, я не пророк. Но что считать победой? Победу Виктора Ющенко?.. Победа уже то, что люди не побоялись выйти на улицу. Тот дух сплочения и веры, который витает здесь, и есть победа».
Майдан стал и местом семейного праздника Юлии Тимошенко.
27 ноября принцессе исполнилось 44 года. Это была первая суббота «оранжевой революции» и особенный день в ее истории. Сперва подарок Тимошенко преподнесла Верховная рада, приняв свое историческое постановление о признании фальсификаций во втором туре выборов. Это означало важный шаг к легитимизации победы Ющенко.
Ну, а второй подарок Тимошенко сделал Майдан. По словам Владимира Филенко, именно 27 ноября стал днем самых массовых демонстраций: в центре столицы стояло до полутора миллиона человек. «В ту субботу, — вспоминает Филенко, — когда вывалил весь Киев и был пик приезда из регионов, мы ходили по центру города и видели, что в окрестностях Крещатика и главных административных сооружений находится просто огромная масса людей. Все прилегающие улицы, площади, парки были забиты людьми. Люди были везде. Их количество просто потрясало».
Стремясь к объективности, следует сказать, что большинство украинцев, конечно же, сидело по домам — особенно в провинции. Они выжидали, были равнодушны или «болели» за Януковича. Вообще сторонников Ющенко в Украине оказалось в конце концов ненамного больше, чем его оппонентов. Просто эти люди, в отличие от голосовавших за премьер-министра, были готовы драться за свой выбор. Поэтому они и победили, как это всегда случается в революционную эпоху.
Вечером ведущий митинга Александр Зинченко предложил народу поздравить Тимошенко с днем рождения и вручил ей букет оранжевых роз. Площадь взорвалась. Люди скандировали «Поздравляем!» и «Юля!». Рядом с ней на сцене стояла вернувшаяся из Лондона дочь Женя. У Юлии Владимировны никогда не было и вряд ли когда-нибудь еще будет такое — день рождения с полутора миллионами гостей…
Но воздух Майдана был наполнен не только радостью, решимостью и надеждой. Людям было страшно — за родных, за детей, за самих себя. Особенно в первые дни, когда исход противостояния был еще никому не ясен.
Историю Майдана убедительнее всего рассказывают рядовые участники протестов. Вот один из таких рассказов — тридцатилетней Татьяны Сороки, опубликованный интернет-газетой «Украинская правда». Она вспоминает о первом дне революции.
«Четыре часа ночи. Я только что вернулась из штаба Виктора Ющенко после того, как его команда объявила, что выборы сфальсифицированы и призвала всех выходить на Майдан завтра в девять часов утра. Мы с мужем сидим на кухне, я пересказываю ему последние новости, звоним друзьям, которые тоже не спят, пересматривая несколько каналов в поисках объективных новостей, и договариваемся завтра идти вместе на главную площадь страны.
Волнуемся, спорим, ругаем Кучму, свою нелепую жизнь и несчастную страну. И принимаем решение — одно на двоих и маленького двухлетнего сына, который сладко спит в кроватке. Мы договариваемся, что если вдруг в нашей стране победит Янукович, то подадим документы на эмиграцию и поедем отсюда хоть в Аргентину.
…Вечер следующего дня. Мы идем по Крещатику, не похожему на себя: кругом стоят палатки. Принесли все, что могли: лекарства, хлеб, чай, кофе, еще что-то, что подоставали из холодильника… Бедно одетые бабушки разливают из термосов чай, раздают суп и кашу. Несколько мужчин, возвращаясь с работы, раздают ребятам сигареты и деньги… Мы мерзнем, бегаем от администрации президента к Майдану, от Майдана к Верховной Раде, греемся в переходах чаем, переписываем списки необходимых вещей, перезваниваемся со знакомыми: «Где вы? У вас все спокойно? Держитесь!»
Людей невероятно много, и это вызывает какой-то удивительный подъем, многие прохожие улыбаются в ответ. И вдруг ощущаешь, что ты просто счастлив быть именно ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. Это удивительное чувство единения всего народа, поддержки и доброжелательности было не у меня одной…
Вдруг звучит объявление, что со стороны вокзала в направлении Крещатика идут танки. «Они» решили применить ТАНКИ против людей!.. Я звоню домой, где с маленьким сыном сидит нянька: как вы там, дайте ему трубку, и горячо начинаю ему почти кричать что-то очень для меня важное и — вдруг? — последнее… У нашей няни есть все телефоны, куда надо будет звонить, если мы не вернемся. Она умоляет нас быть осторожными и убегать оттуда, где будет бойня. Мы понимаем, что она ужасно за нас волнуется, волнуются наши родители и знакомые.
Но одновременно они так за нас горды!..
Предприятие моего мужа бастует, все идут на Майдан. Он с утра тоже будет там. «Андрей, а если начнется война, ты пойдешь драться?» — спрашиваю, а у самой перехватывает дух. «Пойду. Когда вырастет наш малыш, он спросит меня: а где ты был в те дни, когда надо было защищать свой выбор? Что я ему скажу, если останусь дома?»
На другой день Татьяна сидит с малышом, Андрей уходит на Майдан. «Каждые десять минут звоню мужу, который где-то на холодных улицах города. Там ждут донецких шахтеров, которых, как нам известно, везли как скот в непокорный Киев. Все понимают, что возможно кровопролитие. Последний звонок мой муж делает где-то возле Европейской площади, говорит, что туда все пошли встречать шахтеров. Вдруг звонит по телефону подруга. Она почти в истерике: «Вы где?! Быстро ищи мужа!!! Пусть убегает с Майдана куда-нибудь в метро и едет оттуда!!! Там полно донецких! Они все с палками, в черных куртках… идут к «Украинскому дому»! Там сейчас будет война! Не ходите в центр!». Те минуты, пока я дрожащими пальцами трижды набирала номер мужа, так как не могла попасть на нужные цифры, не забуду никогда. Слава Богу, живой, да, стоит, смотрит на тех, кого привез Янукович. «Нормальные, в основном, люди… Да, много пьяных, но кто бы не напился в их ситуации?! Несколько отморозков, но что они могут сделать против 500 тысяч народа?» Слышно, как «наши» скандируют «Слава Донецку!», «Слава шахтерам!», «Мы вас любим!» и что-то подобное. Им дают поесть, обогреться, делятся теплыми вещами. Они наши, свои, мы не чувствуем к ним ненависти, они — это мы».
