Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

В глухую ночь,
как летописец некий,
Записываю горе наших лет;
А днем ищу я в русском
человеке
Неизгладимый, негасимый
свет.

Трагическая доля
Ярославны —
Мой горький плач
о гибнущих в бою…
Но тем, кто пал бесцельно
и бесславно,
Ни слез моих, ни песен
не даю.

Живу. Люблю. И верую
по-детски,
Как должен верить
Русский человек…
Но жив во мне строптивый
дух стрелецкий, —
Его ничем не вытравить
вовек.

А Русь молчит. Не плачет
и… не дышит…
К земле лицом разбитым
никнет Русь…
Я думаю: куда бы встать
повыше,
И крикнуть «им»:
«А я не покорюсь!»

Не примирюсь я с долей
Ярославны!
И пусть пока молчит
моя страна, —
Но с участью печальной
и бесславной,
Не примирится и она!

Сейчас у Русских
Одна задача,
Самая трудная,
Большая срочная,
Требующая
Вычисления
Точного,
Над которым взрослые,
Как дети плачут!
Головоломные
Числа такие!
Решают многие,
Но у всех неудача…
А условие
Этой задачи:
«Как спасти Россию?»

Едино солнце над вселенной,
Един над всем живущим Бог;
Но мой родной народ смятенный
Найти единый путь не мог…

Давно утеряны навеки
Своя семья, своя страна.
Мечтать о близком человеке
Мне радость бледная дана.

Как тяжела чужая сила…
Нужда и боль к земле гнетет…
У Бога смерти я просила,
Но Бог мне смерти не дает.

Чем усмирю я в сердце ярость?
Крещусь измученной рукой:
Скорей пришли мне, Боже, старость,
А с ней усталость и покой!

В трущобах Дальнего Востока,
Во мраке злых трусливых дней
Тоскую зло и одиноко
Вдали от Родины своей.

Едино солнце над вселенной,
Един над всем живущим Бог;
И только мой народ смятенный
Найти единый путь не мог…

Годы горя, нищеты и бед
Проползли… мелькнули… отгорели.
Все же мы за много-много лет
Многого обдумать не успели.

Нам, серьезным, строгим и простым
Надоели выкрики актеров;
И хоть жар сердечный не остыл,
Но воспламеняемся не скоро.

Ну, конечно, было тяжело…
Наземь опрокинула усталость…
Горе безнаказанным прошло;
Дело незаконченным осталось.

Сами уж не знаем, почему,
(Темнота отчаяния, что ли?)
Медлим обращаться мы к Нему,
Корчась от невыносимой боли.

Скажут: слов пустых не говори,
Мы теперь не те, что раньше были:
Девушки нейдут в монастыри,
Юноши Россию разлюбили.

Жизнь эгоистична и пуста,
И в сердцах у нас темно и пусто…
Мы теперь не верим во Христа
И не станем слушать Златоуста.

Закрываю очи и молчу.
Сердцем проклинаю эти годы.
Мы вручаем Божьему мечу
Долю бесталанного народа.

Господи, поможешь только Ты,
Именем Твоим друг другу верим!
Выведи из этой темноты
И верни нам милую потерю!

Неужели для того я
Убежала от советов,
Чтобы выбрать горький жребий
Эмигрантского поэта?
Чтобы здесь, совсем измучась
От нужды и ностальгии, —
Плакать — петь про злую участь
Всеми преданной России?
Нет!
Накопляя гнев и жалость
И отыскивая правду
От одних к другим металась!
Создавала я поэмы
Из железа и из стали!
Свято веруя, что все мы
Для борьбы сюда бежали.
И в изгнаньи поняла я,
Почему мне песня злая
Болью душу обжигала…
Не для всех нужна Россия…
Дорога она немногим…
Их немного… Но такие
Не свернут с прямой дороги!
И под бело-сине-красным
Флагом, гордым и прекрасным
Снова будет Русь, мы верим!
Нас не тронут вражьи пули!
Смело, Братья, в бой с врагами!
Те, кто ночью не заснули,
На рассвете будут с нами!

За веру в Бога — пытки и гоненья,
За верность родине — расстрел или тюрьма,
За правду резкую — жестокость и глумленье,
За стойкость — нищая сума.
Как тяжело идти дорогой узкой
И быть несчастнейшим между людьми,
Но если ты себя считаешь Русским, —
То нищету, тюрьму и смерть прими!

Не пленница и не рабыня,
Но каждый час и каждый год
Я от рожденья и доныне —
Твоя, великий мой народ!

Русь, о тебе вдали тоскую,
Любовью кровною люблю,
Навеки-вечные родную,
Навеки-вечные мою!

И в грохоте чужих историй
Твоя История близка.
Твое — мое и наше горе.
Твоя — моя — одна тоска…

И в ненависти не одна я:
Мой дух в холодной тьме узрел,
Как отдает моя Родная
Своих героев на расстрел…

Национальные герои
Прославят родину мою.
Им вечный памятник построю
И цоколь песней обовью!

Чужое, злое имя «Ленинград»!
В том городе, где жили исполины, —
Теперь пигмеи радостно галдят
У красного подножья гильотины.

Там льется много крови и … чернил.
Все кружится в безумно-быстром темпе…
И сатана с улыбкой приложил
На лбы людей пятиконечный штемпель.

Стал город славы кладбищем химер,
Стал призраком чужим и нереальным.
Там каждый семилетний пионер
Придавлен днем суровым и печальным.

Уродливый, нелепый, жуткий быт,
В котором нет друзей и нет любимых…
Никто не сыт, но каждый бит,
И в каждом зверь. И боль непоправима…

А «Допры», где палач, от крови пьян,
«Работает» в усердьи озверелом.
Где паклей забивают рты крестьян,
Чтоб не могли кричать перед расстрелом.

А за пайком голодные хвосты!
А в золоте зубов ухмылка Нэпа!
О, Господи, помилуй и прости
Рабов покорных подлого Совдепа!

Грузину, не татарам, платят дань.
Где гордость? Где любовь к родному краю?
Ах, «почему же мы такая дрянь?» —
Чужую фразу снова повторяю.

Российский город славы и побед, —
Ты выдержишь и это потрясенье.
Увидим вновь мы пышный твой расцвет —
Плоды трудов иного поколенья.

Былую мощь твою и красоту
Не видела, но верю, что увижу.
О них в отцовских книгах я прочту,
И «Ленинград» сильней возненавижу.

Санкт-Петербург, твой искаженный лик,
Назвали по-другому в эти годы.
Но все пройдет. И будешь ты велик,
Столица величайшего народа!

И гениальный русский драматург,
Который душу нации прославит,
Названием старинным «Петербург» —
Чудесную поэму озаглавит!