Александр Золототрубов - Буденный
Во время перерыва Буденный подошел к Фрунзе.
— Что же это такое, Михаил Васильевич? — спросил его командарм. — Выходит, что Троцкий не вас опровергает, а товарища Ленина?
— Вот-вот, вы это тоже заметили? Ничего, я скажу об этом…
Фрунзе сделал содоклад. Он же произнес и заключительное слово. Михаил Васильевич показал полную несостоятельность выводов Троцкого, вред его взглядов на военное дело и боевой опыт Красной Армии. Выступавшие в прениях по основным вопросам Муралов, Кузьмин, Тухачевский, Буденный, Минин, Каширин, Ворошилов резко критиковали позицию «оборончества», говорили, что воинов Красной Армии надо воспитывать в наступательном духе, в духе пролетарской солидарности, верности интернациональному долгу. После речи Тухачевского выступил Буденный. Главное внимание командарм уделил вопросу: нужна ли теперь кавалерия? «Говорят, что техника превосходит ее, что сейчас есть аэропланы. Но нужно изменить применение конницы, приспособить ее к новейшей технике. Мы можем и должны избегать всякой позиционной войны. Конечно, не в том смысле, чтобы вообще не занимать позиции, просто маневрировать, переходить без цели туда и сюда. Наоборот, занимать позиции там, где начинается операция, а когда намечается ее исход, действовать маневрами, чтобы добиться успеха в кратчайшее время».
2 апреля на вечернем заседании итоги совещания съезду доложил Фрунзе. Съезд принял решение, в котором, в частности, отмечалось, что, несмотря на трудные хозяйственные условия страны, армия «усилиями всех своих сознательных элементов повысилась за истекший год в качественном отношении. Ее преданность рабоче-крестьянской Республике несокрушима». Съезд потребовал и дальше всесторонне повышать боеспособность армии, определил конкретную программу военного строительства, обратив особое внимание на усиление партийного влияния в армии и на флоте. «Дискуссия о единой военной доктрине для меня была очень важной в связи с тем, что позже мне довелось принимать активное участие в разработке воинских уставов, — писал Буденный. — В частности, я был председателем уставной подкомиссии по разработке боевого устава кавалерии. Попутно замечу, что в разработку воинских уставов и наставлений, на которых строилась вся жизнь и деятельность Красной Армии, большой вклад внес М. В. Фрунзе, с которым после моего переезда на службу в Москву мне довелось не раз обсуждать важные вопросы строительства и укрепления Советских Вооруженных Сил».
На другой день, 3 апреля, состоялся Пленум ЦК партии, на котором И. В. Сталин был избран Генеральным секретарем ЦК РКП (б). Узнав об этом, Буденный решил встретиться с ним, обсудить ряд вопросов, касающихся дальнейшего укрепления Красной Армии, в частности, кавалерии.
Утром 4 апреля Сталин принял командарма в Кремле. Когда зашла речь о единой военной доктрине, Сталин сказал, что он полностью разделяет точку зрения Фрунзе. Красную Армию надо укреплять и дальше, поднимать ее боеготовность. Что же касается кавалерии, то она еще крайне необходима. Следует подумать, какие способы по— обходимы для се развития как стратегического рода войск.
— В этом вопросе вы человек более компетентный, чем кто-либо другой, — дружески улыбнулся Сталин.
Буденный сказал, что конница находится сейчас в тяжелом положении, и чтобы видеть это, не надо быть большим теоретиком. Начавшаяся реорганизация кавалерийских соединений сводится по сути лишь к их сокращению, а другие проблемы пока вообще не затрагиваются. Между тем Реввоенсовет Конармии и он сам не раз сообщали и главкому, и Реввоенсовету республики о необходимости увеличить хотя бы число орудий для кавалерийских частей. Ведь это нелепо, когда полк отдельной кавдивизии имеет лишь два орудия, а полк отдельной кавбригады — одно.
— А у Пилсудского, как мне помнится, было шесть орудий? — заметил Сталин.
— Пять, товарищ Сталин, — уточнил Семен Михайлович.
И еще Буденный говорил о том, что при современных средствах наблюдения и поражения конница становится все более уязвимой с воздуха и земли. Важнейшее условие успеха ее атак — внезапность. Но для этого она должна вести пеший бой, а также комбинированно-смешанный. Следовательно, требуется достаточная огневая мощь, чтобы перед атакой расстроить, деморализовать противника. Вот почему коннице давно пора придать авиацию и бронечасти. Усилить средства связи, ввести в штабы специалистов по химической защите. Оставляет желать лучшего, продолжал командарм, структура и организация кавалерийских частей. Странно, но факт: в одних дивизиях четыре полка, в других шесть. В полках где четыре эскадрона, где три. Неужели нельзя для всей кавалерии иметь единый штат? В полках все еще большой недокомплект лошадей. Требуется новое современное оружие, мало легких пулеметов, не хватает пулеметных тачанок…
Сталин согласился с его доводами, заметив, однако, что командарму следовало бы вместе с Ворошиловым представить в ЦК партии по всем этим вопросам специальное письмо. В заключение Сталин сказал:
— Есть предложение, Семен Михайлович. Мы тут посоветовались в Реввоенсовете республики и решили учредить должность помощника главкома по кавалерии. Как вы на это смотрите?
— Я за. Мера важная и нужная. Уверен, что это при несет большую пользу нашему общему делу — укреплению Красной Армии.
— Да, конечно, польза будет, но при одном условии — если на эту должность подберем знающего человека. — Он в упор посмотрел на Буденного. — Вас рекомендуем, Семен Михайлович.
— Конечно, предложение интересное и почетное, но на Северном Кавказе осталось еще много незавершенных дел, — сказал Буденный. — Поэтому я должен хотя бы год еще побыть в округе, чтобы завершить начатое.
Сталин согласился. Перед отъездом из Москвы Буденный зашел к Фрунзе. Михаил Васильевич лежал на кровати очень бледный.
— Что с вами? — Семен Михайлович быстро подошел к столу и хотел налить в стакан воды.
— Не надо, — махнул рукой Фрунзе. — У меня обострилась язва желудка. Как у вас дела в округе?
— Меня сейчас, Михаил Васильевич, больше волнует другой вопрос. Слышал я, что Троцкий собирается ликвидировать кавалерию.
— Да, видимо, он это попытается сделать. Но вы не очень переживайте, кавалерия нам еще очень нужна. Ильич нас всегда поддержит. Вы сегодня уезжаете в Ростов?
— Да.
— А где Климент Ефремович?
— У главкома.
— Передайте, что я очень жду его. Хочу переговорить с ним о военной реформе в армии. А в Москву вам надо переезжать. Подумайте об этом.
Буденный вновь возвратился в Ростов. В начале июня командарма пригласил к себе секретарь Юго-восточного бюро ЦК партии А. И. Микоян и попросил выступить с докладом на расширенном Пленуме, где будет обсуждаться вопрос о борьбе с бандитизмом на Северном Кавказе. «У вас есть опыт, умение, расскажите людям, что и как лучше делать», — заметил Анастас Иванович. Буденный выступил с докладом. Спустя много лет, вспоминая этот расширенный пленум Юго-восточного бюро ЦК партии, А. И. Микоян писал: «Мне запомнилось выступление Буденного — краткое, деловое, содержательное. Опытный военачальник, он отлично разбирался в обстановке и во всех тонкостях борьбы с местными банда ми, хорошо знал быт и жизнь казачества и иногородних, разбирался в раздиравших их противоречиях, а потом умел находить правильные оперативные решения с учетом местных условий так хорошо знакомого ему края, где он родился и вырос. Из его доклада на пленуме… стало ясно, что за последнее время бандитизм пошел на убыль». После пленума Буденный зашел в штаб округа. Ворошилов сообщил, что его срочно вызывают в Москву на совещание высшего командного состава кавалерии.
