Леонард Нимой - Я — Спок
Вскоре подошло время для вклада Спока в общее дело. До этого времени обязанности его в фильме были весьма формальными, ограничиваясь парой-другой случайных советов. Ну, вот и пришла вулканцу пора отрабатывать зарплату — в тот момент, когда Кирк вызывает инженерную, чтоб сказать: «Скотти, мне нужна сверхсветовая скорость через три минуты — или мы все мертвы».
В ответ приходят дурные новости — и Спок бросается на амбразуру. Он понимает, что единственный способ спасти корабль — вручную разобраться с радиоактивным материалом, который настолько смертоносен, что ни один человек не сможет прожить достаточно долго, чтоб суметь разрешить задачу.
Но, возможно, какому-нибудь вулканцу это удалось бы…
Следующим нескольким минутам «Гнева Хана» было суждено стать одним из самых берущих за душу моментов «Звездного пути».
Несколькими месяцами ранее, в набросках сценария, смерть Спока происходила гораздо раньше, в первой половине фильма — в стиле «Психо», как уже было сказано (как и с Джанет Ли, с вулканцем предполагалось расправиться быстро и внезапно, практически в самом начале фильма). Та же самая радиационная камера, то же самое самопожертвование, которое спасает «Энтерпрайз» от той же самой судьбы, но никакой настоящей привязки к остальному сюжету «Хана». Но Харви и Ник решили — весьма мудро, я думаю — что фильм может не оправиться от трагедии, так что они перенесли сцену к концу истории. Появляясь там, где она расположена сейчас, смерть Спока выглядит подобающе и вполне на своем месте.
Съемки сцены, опять же, это было что-то. Чем ближе я подходил к тому дню, когда Споку было назначено умереть, тем больше меня одолевали дурные предчувствия. Этот эффект захватил меня совершенно врасплох. Полагаю, я мог с ним бороться, просто каждый день делая свою работу — но когда пришел Тот Самый День, он меня потряс.
Когда я вошел на съемочную площадку тем судьбоносным утром и увидел радиационную камеру, которой предстояло быть орудием Споковой смерти, я почувствовал себя приговоренным, в первый раз узревшим газовую камеру. Я был не единственным, кого задело осознание предстоящего его возлюбленному персонажу. Настроение на площадке было решительно унылым, все притихли, будто из почтения к (в скорости) мертвому.
Но я знал, что лучший способ пройти через все это — сфокусироваться на работе. Она началась с того, что Спок спускается по лестнице в пункт управления инженерной секцией «Энтерпрайза». Беглый взгляд дает вулканцу необходимую информацию — Скотти без сознания, и только экстренные меры спасут корабль и его экипаж. Без промедления Спок принимает решение и направляется к радиационной камере. Но по пути туда его останавливает доктор Маккой, который настаивает, что вулканцу нельзя входить в камеру, ведь это будет означать верную смерть. Спокойно, логично — но с несомненной бережностью — Спок отвлекает доктора, а затем отправляет его в бессознательное состояние с помощью вулканского нервно-паралитического захвата.
Это было в сценарии, и мы с Де репетировали сцену до тех пор пока не подготовились предстать перед камерами. Признаюсь, мне на самом деле не хотелось заканчивать эту сцену — потому что я знал, что будет дальше.
Но прежде, чем заработали камеры, Харви Беннет зашел на съемочную площадку. Это было совершенно в порядке вещей с его стороны, ведь он часто наблюдал за работой — но сегодня у него была весьма особенная миссия.
Он отозвал меня в сторонку и сказал:
— Леонард, я тут подумал, не стоит ли нам чего-нибудь добавить к этой сцене. Какую-нибудь нить, которую мы сможем подхватить и развить в другом фильме…
Тут мне нужно добавить, что Харви очень много работал в телевизионных сериалах и мыслил именно таким образом — он уделял внимание не только истории, которую снимали, но и тому, какие драматические возможности можно было создать или уничтожить этой историей. И в тот момент он был единственным, кто по-настоящему заботился о будущем «Звездного пути» — я прилагал все силы, чтобы справиться с настоящим, а Ник смотрел на сегодняшнюю работу с чувством, что это финал.
В этот момент в голове у меня было пусто. Мозг мой отстраненно зарегистрировал тот факт, что Харви, кажется, бросает Споку спасательный трос, но я был совершенно не в том состоянии, чтоб понять весь подтекст. Я сконцентрировался на работе, которая еще только предстояла, и стремился расправиться с ней поскорее.
— Даже не знаю, сказал я. — А что именно тебе нужно?
Харви подумал секунду.
— Нуу… ты можешь сделать слияние разумов с Маккоем?
— Да. Да, конечно.
— А что ты мог бы ему сказать? — подсказал Харви.
Я порылся в своем оцепеневшем мозгу в поисках чего-нибудь, достаточно неясного, чтобы подходить под массу возможностей, но достаточно четкого, чтобы открыть путь для нового поворота событий.
— Как насчет «Помни!»?
— Отлично! Так и сделаем!
«Помни…»
И, с Никова согласия, так оно и было сделано. (Тут я должен заметить, что Ник согласился неохотно — он был уверен, что гибель Спока должна быть окончательной. Ранее, борясь с тревогами «Парамаунт» о том, что аудитория может не принять смерть персонажа, Ник стоял на том, что еще как примут, если снять все как следует. У него были отличные художественные обоснования, но ранние тестовые показы были против него.)
В любом случае, Де и я сняли сцену с «Помни!», новым дополнением: Спок отвлекает Маккоя, затем бережно его обездвиживает с помощью нервно-паралитического захвата. После того, как он опускает доктора на землю, Спок снимает перчатку, прижимает кончики пальцев к лицу лежащего без сознания Маккоя и тихо говорит: «Помни…»
Как и было сказано, я и не думал о последствиях этой сцены, я всего лишь как можно старательней выполнил то, что от меня требовалось, и перешел — с растущим чувством тревоги — к последним мгновениям Спока.
И вот как они следовали — убрав с пути Скотта и Маккоя, Спок входит в камеру, убирает большую круглую крышку с пьедесталообразной конструкции и — подвергая себя смертельной дозе радиации — производит необходимую починку.
Для меня вход в камеру еще добавил подавленности, но она быстро прошла. Собственно, эти мгновения интенсивного действия прошли просто, потому что я мог сконцентрироваться на физической задаче — убрать крышку. Потянуться к яркому лучу света и дыма, созданному сухим льдом. Произвести починку. Поставить крышку на место.
Это все была физическая активность — и все мои трудности тоже были физического характера. Сюрприз, сюрприз. После короткого пребывания в камере я обнаружил, что не могу глубоко вздохнуть. Обнаружилось, что стеклянная камера с одной вращающейся дверью была весьма воздухонепроницаемой, и горящие софиты очень быстро сожгли все то небольшое количество кислорода, которое в ней было.
