Карл Дениц - Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935–1945 гг.
Я считал непроизводительное использование подводных лодок в Средиземноморье, и в особенности выделение для них районов к западу и востоку от Гибралтара, большой ошибкой. Используя все доступные средства связи, я, как мог, старался довести свое мнение до сведения военно-морского командования. Я настаивал на возвращении субмарин из Гибралтара для возобновления операций в Северной Атлантике.
Я не верил, что англичане воспользуются прямым путем с запада через Гибралтарский пролив и вдоль всего Средиземного моря, чтобы доставить в Египет все необходимое для наступления. Я считал значительно более вероятным, что они выберут путь вокруг Африки через Красное море и Суэцкий канал. Сегодня мы знаем, что мое предположение оказалось верным. Я также сомневался, что поступившая информация о предстоящей высадке англичан и голлистов в районе Орана или Алжира заслуживает доверия. Если бы у противника имелись такие намерения, какие-то признаки подготовки к столь масштабной операции уже непременно появились бы. В то время в Гибралтаре скопилось очень много судов, но в этом ничего необычного не было, такое происходило достаточно часто, особенно когда формировались конвои в Великобританию. Но отсутствовали какие-либо признаки скопления военных кораблей, которые, безусловно, потребовались бы для обеспечения высадки. На деле же все обстояло как раз наоборот – военно-морские силы Великобритании в этом районе были ослаблены гибелью «Арк Ройял» и других кораблей.
Поэтому я был уверен, что не существует стратегических причин, чтобы постоянно держать 15 подводных лодок в непосредственной близости от Гибралтара. Такое решение было ошибочным и с чисто тактической точки зрения. Район мог постоянно патрулироваться британской авиацией с базы в Гибралтаре, а также противолодочными кораблями, которых здесь тоже было в избытке. Кроме того, когда в конце сентября первые подводные лодки появились в Средиземном море, англичане моментально поняли, что активность немецкого подводного флота в Атлантике уменьшится, и вывели часть своих противолодочных кораблей с этого театра военных действий, чтобы укрепить оборону Гибралтара.
Немецкие подводные лодки, расположенные к востоку и западу от Гибралтара, не могли долго оставаться на поверхности. Они были вынуждены почти все время проводить под водой, постоянно подвергаясь нешуточной опасности. Они практически не имели возможности вести наблюдения и обнаружить противника. Известно, что за все время, которое они находились в этом районе, никакого движения в восточном направлении замечено не было. Находясь в неподвижности под водой, лодки могли атаковать лишь ту цель, которая случайно сама наткнулась на них. Были и потери. Из первой группы субмарин, прошедших в Средиземное море в сентябре, ни одна лодка не была потеряна во время прохождения через пролив. Из второй группы была потеряна одна. После того как англичане укрепили свою противолодочную оборону, три наши лодки были уничтожены, а пять получили настолько серьезные повреждения, что нам пришлось отказаться от мысли доставить их на базу в Бискайский залив. Таким образом, третья часть подлодок из числа участвовавших в операция была потеряна.
Поскольку противолодочные заграждения были быстро усилены, вошедшим в Средиземное море немецким подводным лодкам было не так просто выйти обратно. Следует отметить, что из Атлантики в Средиземное море через Гибралтарский пролив проходит сильное течение (это помимо встречных течений вблизи берега). Поэтому войти в Средиземное море подлодкам было легче – ведь, если их обнаружит противник и загонит под воду, течение само пронесет их через пролив. А вот выйти в Атлантику было уже не так просто. Переход по поверхности в условиях военного времени длился довольно долго и не укладывался в темное время только одних суток. Идти под водой (а этот путь был, скорее всего, единственно возможным, учитывая изобилие противолодочных патрулей противника) было практически невозможным по двум причинам: в середине пролива – из-за сильного встречного течения, а у берегов, где течения были попутными, – из-за навигационных опасностей. Таким образом, войдя в Средиземное море, мои подводные лодки попадали в своего рода «мышеловку». Поэтому нам следовало подумать еще и еще, прежде чем посылать в тот район значительные силы, поскольку их, скорее всего, уже не представится возможность вернуть.
Иными словами, проблема Средиземноморья, во всяком случае насколько она касалась участия подводного флота, была вовсе не однозначной. Основной задачей военно-морского флота Германии вообще и ее подводного флота в частности, задачей, которая по своей важности превосходила любую другую, оставалось ведение операций против торговых судов Великобритании в Атлантике. Именно здесь текли потоки, дававшие силу нашему противнику, и естественно, что охрану этих потоков Британия считала своей первоочередной задачей. Поэтому нам следовало выводить свои силы с этого жизненно важного театра военных действий только в случае особой необходимости и в размерах, соответствующих этой необходимости.
В общем, военно-морское командование против воли оказалось вынужденным перевести немалую часть своих сил из Атлантики в Средиземноморье. Совет, данный командованием ВМС правительству переключить основные военные усилия на Египет и Ближний Восток, был стратегически обоснован. Но он был дан в уверенности, что успех может быть достигнут без участия военно-морского флота Германии. Однако этим надеждам не суждено было осуществиться. Итальянский флот доказал свою полную неспособность в одиночку выполнить морскую часть операции, без которой было невозможно успешное сухопутное наступление из Северной Африки на восток. В результате немецкие подлодки, в ущерб своей главной задаче, все-таки были переведены в Средиземноморье. Их присутствие помогло справиться с опаснейшей ситуацией, сложившейся к тому времени, но все-таки не смогло решить проблему организации снабжения Африканского корпуса и доставки ему подкрепления.
Контроль над морскими путями на Средиземноморском театре военных действий мог быть обеспечен только при наличии господства в воздухе. А для его достижения следовало во что бы то ни стало захватить Мальту и уничтожить там базы противника. Количество подводных лодок, переведенных в Средиземноморье, следовало свести к минимуму. Полностью оголить театр военных действий в Северной Атлантике и прекратить там все операции, как мы это сделали, примерно на семь недель было совершенно неправильно.
Командование ВМС хотя и с неохотой, но признало обоснованность моих возражений против этих действий. Даже после вступления Японии в войну (это произошло 7 декабря), когда мы имели все основания предполагать, что значительная часть военно-морских сил Британии останется на Дальнем Востоке, а значит, высадка англичан и голлистов в Западном Средиземноморье крайне маловероятна, командование ВМС все еще придерживалось мнения, что Средиземноморье следует считать основным театром военных действий. Упорство, с которым командование настаивало на нахождении наших подводных лодок в непосредственной близости от Гибралтара, крайне негативно сказалось на их деятельности в начальной фазе подводной войны против Америки, которая началась в первые месяцы 1942 года.
