Александр Родимцев - Гвардейцы стояли насмерть
...Неожиданно мы оказались в глубоком тылу. Еще вчера здесь кипел бой, а сегодня мы в тыловом городе - линия фронта за два с половиной месяца наступления ушла далеко на запад.
Сталинград - тыловой город? Нет, это никак не вязалось с ним.
Перед уходом дивизии отсюда мне удалось, вырвать немного времени для того, чтобы пройти по городу. Что ни шаг - развалины. Груды щебня слегка припорошены снегом, из-под снега торчали концы балок, обрывки арматуры. Мертвыми глазницами смотрели разрушенные дома. На трамвайных линиях застыли, занесенные снегом, изрешеченные пулями, осколками снарядов вагоны...
Тогда-то впервые я по-настоящему понял, что такое руины. Пока шли бои, все это воспринималось иначе, ассоциировалось как опорные пункты, узлы обороны - одним словом, что угодно, но только не руины. Теперь же я увидел разрушенный город. Разрушенный, но не покоренный, живой.
Сталинград прошел сквозь страшные испытания войны, был истерзан бесчисленными бомбардировками, иссечен снарядами, но жил и торжествовал победу.
Над Волгой стояла победная тишина. Огромные массы народа заполнили улицы и площади Сталинграда.
В толпе выделялись преимущественно армейские шинели и полушубки. Но немало людей было и в гражданской одежде. Некоторые с интересом рассматривали подбитый вражеский бомбардировщик, который лежал посредине площади. Многие, разговаривая, показывали в сторону полуразрушенного здания универмага. Из его подвала несколько дней назад советские автоматчики вывели сдавшегося в плен Паулюса.
Строем прошли наши воины. Так непривычно было видеть на фронте людей в строю!
У всех было радостное, приподнятое настроение. За отсутствием оркестра строй проходил маршем под звуки трофейного аккордеона.
Кто-то выкрикнул из строя, обращаясь к регулировщику:
- А где тут, браток, дорога на Берлин?
Регулировщик, улыбнувшись, ответил:
- Прямо!
Снег сверкал солнечными блестками. В морозном воздухе гулко раздавался твердый шаг воинов-победителей.
После многомесячных боев гвардейцы уходили на запад такой же уверенной поступью, какой они пришли сюда, на берега Волги, на защиту Сталинграда...
Послевоенные встречи
Отгремела Сталинградская битва. Кончилась война. Но мы, ветераны, ежегодно 2 февраля съезжаемся сюда, в Волгоград, чтобы воскресить в памяти обжигающее дыхание той горячей поры. И какая бы ни была погода - трескучий ли мороз или метелица - едва только забрезжит рассвет, мы всегда собираемся здесь, у мельничной стены.
Вот и сейчас мы съехались сюда, собрались у мельницы. Она такая же, какую мы оставили, покидая Сталинград четверть века тому назад. Это, пожалуй, единственное здание, сохранившее на своих кирпичных стенах рубцы, шрамы и раны войны. И хорошо, что она осталась в прежнем виде; пусть напоминает о том, что несла с собою война. Здесь уже заложен фундамент здания - музея обороны города-героя.
Как всегда, первым мы встретили на этом месте нашего седоусого друга Василия Сергеевича Глущенко, ветерана трех войн. После Сталинграда он участвовал во многих боях и под Кенигсбергом потерял ногу. Вернувшись на родную Ставропольщину, Василий Сергеевич долго работал в колхозе, потом вышел на пенсию.
- А для меня война закончилась здесь, в "молочном доме", - говорит Илья Васильевич Воронов. - Многовато железа вколотили в меня гитлеровцы. Спасибо врачам - спасли, хотя и сами не верили, что выживу...
Как и у Глущенко, у Воронова протез. Он ныне работает в колхозе, в селе Глинки Орловской области, является секретарем партийной организации и депутатом сельского Совета.
Якова Федотовича Павлова мы называем по-сталинградски "гвардии сержантом". После штурма "молочного дома" его след затерялся по госпиталям и фронтам. Простой советский человек, валдайский слесарь, он не придавал какого-то особого значения своему подвигу и скромно продолжал выполнять свой солдатский долг. Только в конце войны удалось разыскать героя Сталинграда, и в апреле 1945 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. Демобилизовавшись, Яков Федотович Павлов закончил Высшую партийную школу, долгое время работал в своем родном городе Валдае, а сейчас приехал из Новгорода, где он ныне живет.
Постепенно наша группа увеличивается. Подходит Файзрахман Зельбузарович Ромазанов, прибывший сюда из Астрахани, из совхоза "Волжский", где он работает кузнецом. В солидной даме Марии Сергеевне Ладыченко мы узнаем худенькую санитарку Марусю Ульянову, чьи ловкие сноровистые руки в свое время перевязали раны чуть ли не каждому из присутствующих здесь.
Особый восторг вызывает появление Зины Селезневой, той самой Зины, что родилась в "доме Павлова" в те далекие грозные дни. Сейчас это "представительница спасенного поколения", как мы в шутку называем Зину, бывшую студентку Волгоградского политехнического института. Она подходит к нам под руку с Иваном Филипповичем Афанасьевым, бывшим начальником гарнизона "дома Павлова".
Трагичной была судьба этого человека.
После тяжелых ранений гвардии капитан Афанасьев ослеп. Целых двенадцать лет для него кругом была мгла. Заведующий кафедрой глазных болезней Волгоградского медицинского института профессор Александр Михайлович Водовозов заинтересовался судьбой героя Сталинграда и решил сделать ему операцию глаз. Операция проходила без наркоза, сам больной был ассистентом профессора.
Превозмогая боль, от которой, казалось, вот-вот померкнет разум, Афанасьев по ходу операции отвечал на вопросы профессора, когда внутрь глаз вторгались иглы шприца, острие скальпеля и другие хирургические инструменты.
Такое мог вынести только закаленный в суровых испытаниях воин.
В памяти Ивана Филипповича Сталинград остался городом руин. Когда ученый вернул ему зрение, Афанасьев увидел другой город, возрожденный к жизни из праха и пепла, во что был превращен гитлеровцами...
- Пошли, - по праву старейшего среди нас говорит Глущенко. - Остальные, кто подойдет, нагонят.
И мы направляемся к всемирно известному дому солдатской славы - "дому Павлова".
Павлов и Глущенко шагают рядом. Когда-то этот путь они проделали ползком, под свист вражеских пуль, пробив дорогу остальным. За ними идет Афанасьев, превративший благодаря своей энергии и мужеству этот дом в несокрушимую крепость, о которую разбила головы не одна сотня гитлеровцев. Благодаря стойкости вот таких сталинградских "гарнизонов" навсегда развеялся миф о непобедимости немецко-фашистской армии, начался ее закат.
Блещущий белизной стен, подсвеченных заснеженной площадью, дом предстает перед нами торжественным и монументальным. А мы помним его продырявленным снарядами, с проломанными простенками, разрушенной сверху до основания четвертой секцией.
