Сергей Зонин - Адмирал Л. М. Галлер
Наморси Зеленого, уже несколько дней не покидавшего штаб Балтфлота в Главном Адмиралтействе, торопили с выходом кораблей в море, чтобы отогнать от берегов Копорской губы крейсера и эсминцы англичан, эсминцы и канлодки белоэстонцев. С 15 мая в непосредственное оперативное подчинение наморси 7-я армия передала «крепость Кронштадт с укрепленным Красногорским районом, с фортами, со всем пехотным гарнизоном, артиллерией и специальными техническими войсковыми частями»[107].
Оценив оперативную обстановку, Зеленой счел необходимым предпринять активные действия. Легких сил, по данным разведки, у англичан было больше: 12 легких крейсеров, 20 эсминцев, 12 подводных лодок[108]. Значит, боевую устойчивость нашим силам должна придать артиллерия линкоров. Выйти из гавани мог лишь «Андрей Первозванный», кончавший ремонт необходимого минимума котлов. Зеленой знал: на Галлера можно положиться. И 16 мая наморси доложил командующему Морскими Силами Республики Е. А. Беренсу: «Линкор — „Андрей Первозванный“, эсминец „Гавриил“, тральщики и сторожевые суда готовы… Решил выслать означенные корабли в район Копорокой и Лужской губ с целью уничтожения судов, производящих десантную операцию…»[109] В этом же донесении наморси указал, что линкор имеет в строю половину котлов (на самом деле даже меньше), а потому «может развить при настоящем плохом угле уже только не более восьми узлов».
Видимо, Е. А. Беренс помнил о печальном итоге декабрьского похода Ф. Ф. Раскольникова к Ревелю и потому проявил осторожность. На телеграмму Зеленого он наложил резолюцию: «Считаю операцию рискованной из-за малого хода „Андрея“, но если главком (главнокомандующий 7-й армией. — С. З.) и зам. предреввоенсовета считают возможным риск и обстановка на фронте того требует, то, конечно, можно рискнуть»[110]. Надо думать, наморси Зеленой не был удовлетворен сообщенной ему весьма неопределенной резолюцией Беренса и доложил свои соображения главкому 7-й армии. 17 мая наморси вновь докладывает Беренсу: «…главком согласился с планом, но предложил ограничиться лишь выходом к Шепелеву (Шепелевскому маяку. — С. 3.) и, если обстановка на месте позволит, провести рекогносцировку берега Копорской губы эскадренным миноносцем „Гавриил“ под проводкой тральщиков. Эту операцию предполагаю с рассветом начать исполнением» [111].
Приказ ДОТ на предстоящую операцию наморси Зеленой отдал еще 16 мая: кораблям нужно было время чтобы подготовиться к выходу. Отменить же никогда не поздно… Галлер пригласил к себе Зуева, вместе они прочитали приказ:
«Предлагаю по получении приказания выполнить операцию по нижеследующему плану:
План операции: а) рекогносцировка Копорской и Лужской губ; б) обстрел побережья в Копорской и Лужской губах; в) уничтожение десанта противника, производящегося в Лужской губе… Силы. Линкор „Андрей Первозванный“, эсминец „Гавриил“, 4 тральщика и 2 сторожевых судна». Специально было упомянуто и о топливе — положение на флоте с ним оставалось катастрофическим, учитывался каждый пуд. Поэтому в приказе значилось: «Снабжение всех судов топливом с расчетом на 12 час. 12-узлового хода»[112].
В 5 ч 30 мин назначенные в операцию корабли начали выходить из гавани. «Андрей Первозванный» вышел на Большой Кронштадтский рейд под буксирами. Но следовать к Шепелевскому маяку, как было приказано, не смог. Начальник ДОТ С. Н. Дмитриев перешел с «Андрея» на «Гавриил». «Гавриил», тральщики и сторожевики двинулись на запад без линкора…
А было так. На баке и юте «Андрея» еще отдавали буксирные тросы, когда на мостик поднялся старший механик Слятский и доложил Галлеру и Зуеву, что в строю только пять котлов. По его словам получалось, что когда выходили из гавани, ввели восемь. Еще на двух вели работы, надеялись быстро закончить… Но три из первоначальных восьми отказали… Галлер взглянул стармеху в лицо; бледен, дергается щека. Надо успокоить: «Борис Сергеевич, идите руководить вводом котлов. Десять — необходимый минимум. Определите сроки, когда это будет. Через полчаса доложите…»
Комиссар Н. Н. Зуев проводил взглядом Слятского. Взорвался: «А по сводке-то в строю десять котлов! Пошлю-ка поглядеть в кочегарки, как они там работают!» В котельные отделения по его приказанию спустился помощник комиссара И. К. Иббо.
Ремонт котлов затягивался. Пришлось доложить начальнику ДОТ о задержке. И операция началась без линкора.
«Гавриил» вместе со сторожевиками «Гарпун» и «Невод» пошел к Шепелевскому маяку, а затем и в Копорский залив вслед за тральщиками «Запал», «Клюз», «Ударник» и № 24. Перед тем как отряд лег на курс в Копорский залив, по нему открыла огонь белофинская батарея форта Ино. Затем, когда советские корабли, двигаясь к югу, вышли за пределы дальности ее стрельбы, белофинны перенесли огонь на Красную Горку. Оперативная сводка штаба Балтфлота сообщала об этом так: «10 час 25 мин Красная Горка открыла огонь по форту Ино, сделав два залпа из 12-дм орудий, после чего там был замечен пожар»[113]. Белофинскую батарею, таким образом, подавили. Галлер, знакомясь со сводкой, заключил, что, будь у Шепелевского маяка «Андрей Первозванный», можно было бы нанести удар по форту Ино и его артиллерией. А главное, линкор смог бы прикрыть своим огнем «Гавриил», сторожевики и тральщики, атакованные четырьмя английскими эсминцами. «Гавриилу» пришлось вести неравный бой, пока тихоходные тральщики отходили под защиту фортов Серая Лошадь и Риф. Командир эсминца В. В. Севастьянов (Галлер помнил его еще по совместной службе на Минной дивизии в конце 1917 — начале 1918 года) маневрировал искусно, и «Гавриил» получил лишь незначительные повреждения от осколков в надводной части корпуса и в надстройках.
В часы, когда отряд во главе с «Гавриилом» действовал к западу от Шепелевского маяка, на «Андрее Первозванном» вводили в строй котлы. Не обошлось без ненужной драматизации и нервотрепки, чего так не любил Лев Михайлович. Обычно флегматичный эстонец Иоганнес Карлович Иббо, помощник комиссара, что называется «вышел из берегов». Он вообразил, что неисправность в котлах — результат саботажа Слятского и Федотова. Подойдя к механику Федотову, занимавшемуся вместе с котельными машинистами чеканкой трубок в коллекторе, выхватил револьвер: «Если через полчаса не дашь хоть двух котлов — застрелю!»[114]
Через полчаса и в самом деле ввели два котла, через час — еще два. На девяти котлах смогли дать семь узлов. Линкор подходил к Шепелевскому маяку, когда встречным курсом к Кронштадту проследовали «Гавриил» и тральщики. Галлер облегченно вздохнул: обошлось! Задержка линкора не имела серьезных последствий. Но оставить случившееся без должной оценки не мог. Вечером, когда «Андрей Первозванный» стал на бочку на Большом Кронштадтском рейде, Лев Михайлович решил поговорить с Зуевым. Суть сказанного им комиссару сводилась к тому, что машины или орудия в исправности содержать, конечно, следует. И обстановка военная, тяжелая. Но криком, угрозой ничего не добьешься: ни у рядовых военморов, ни у их командиров. Спокойные и основанные на разумном подходе отношения — абсолютная необходимость. Котлы ввели бы в то же время и без истерики помощника комиссара, хотя он представляет это как свою победу. Он, Галлер, как командир хочет доверия к себе. Действия Иббо — проявление недоверия не только к механикам, но и к нему…
