Станислав Малышев - Военный Петербург эпохи Николая I
Рядовые Л.-гв. Московского полка. Худ. О. Верне. Нач. 1840-х гг.
Заряжание ружья проходило на 12 темпов (команд) и содержало более 30 движений. Нужно было снять кожаный чехол с казенной части ружья, затем, держа ружье горизонтально в левой руке, открыть полку (выступающий вправо желобок в казенной части), затем, протянув правую руку за спину, достать из патронной сумы бумажный патрон, зубами откусить его кончик, насыпать из патрона часть пороха на полку, закрыть полку, поставить ружье прикладом на землю, опустить патрон с пулей и оставшимся порохом в дуло, вытащить из ружейного ложа шомпол, прибить им пулю в стволе (бумажная оболочка патрона служила пыжом), вернуть шомпол в ложе. После этого начиналась новая серия приемов, уже для производства выстрела.
Рядовые Л.-гв. Егерского, Финляндского и Волынского полка в 1826–1828 гг.
Армейский офицер того времени Федор Федорович Торнау вынужден был признать: «Кремневые ружья, которыми была вооружена наша пехота, не имели ни одного качества, необходимого для верной стрельбы: они отдавали так сильно, что люди боялись прикладывать к ним щеку, без чего нельзя было палить; патрон, болтаясь в дуле, также мешал верному полету пули, а частые осечки, зависевшие от кремня или от плохого состояния боевой пружины, редко позволяли надеяться на то, что ружье действительно выстрелит. Менее всего обращали тогда внимание на стрельбу, обучая солдат одним темпам, да маршировке в три приема, будто в этом заключалась вся загадка непобедимости. Кроме того, существовал между ними предрассудок, что не следует метить в противника, для того чтобы самому не быть убитым, что пуля найдет виноватого, по воле Божьей. Поэтому люди стреляли весьма дурно, мало надеялись на ружье как на способ бить неприятеля издали, предпочитая действовать штыком».[98]
Последний образец кремневого ружья в России вышел в 1839 году (первый — в 1700 году). В 1843 году в Л.-гв. Финляндском и Волынском полках кремневые ружья были переделаны в ударные — это было уже следующее поколение ружей. Вместо кремня, из которого высекалась искра, воспламеняющая порох, использовался капсюль. В следующем году эта замена произошла во всей армии.
Вид Аничкова дворца и Невского проспекта зимой. Худ. В.С. Садовников. После 1844 г.
Обер-офицер, Штаб-офицер и рядовые Л.-гв. Измайловского полка. Литография нач. 1830-х гг.
В конце 1840-х годов у французов вместо круглой пули впервые появилась коническая пуля Минье, которая совершила целый переворот в баллистике. Вскоре она была принята и в русской армии для штуцеров, но опыт показал, что новая пуля, при всех ее достоинствах, слишком сложна в изготовлении, поскольку состояла из двух частей. Император Николай I сам разработал более простой и надежный монолитный вариант конической пули. Новый образец был изготовлен «по собственноручно начертанному его величеством рисунку, с внутренней пустотою». В 1852 году в гвардии была принята новоизобретенная, еще более совершенная бельгийская пуля Петерса.
В 1854 году, уже во время Крымской войны, гвардейская пехота стала получать новые, только что выпущенные нарезные ружья образца 1854 года, переделанные из гладкоствольных образца 1852 года, которые назывались «переделочными». Гвардия всегда служила примером для армии, с гвардии начинались все нововведения в вооружении, обмундировании, амуниции, строевой и боевой подготовке войск.
Когда гвардия квартировала в своих казармах в Петербурге, значительное место в ее жизни занимала караульная служба. В императорские дворцы, военные и государственные учреждения, на городские заставы и другие объекты назначались разные по численности караулы. На главную гауптвахту Зимнего дворца заступала целая рота, более двух сотен человек во главе с ротным командиром и двумя младшими офицерами. В других местах было достаточно нескольких десятков солдат с одним офицером. Все эти караулы назывались офицерскими, а другие, менее значительные, были унтер-офицерскими или ефрейторскими.
Караульные наряды в Петербурге были многочисленны, гвардейские караулы охватывали весь город, от блестящего центра до тихих окраин. Если полк гвардейской пехоты получал приказ заступить в караулы по 1отделению, это означало, что людей от полка на все посты требуется более батальона. Например, в 1830-х годах это число составляло 24 офицера, 74 унтер-офицера, 30 музыкантов и 961 рядового. Караул по II отделению требовал от полка 11 офицеров, 36 унтер-офицеров, 9 музыкантов и 471 рядового, а I отделение в это время занимал караул от другого полка. Были еще III, IV, V отделения, но они требовали от полка незначительное число людей. Каждый полк в течение года, за вычетом времени, когда находился в лагерях, нес караулы довольно часто. Например, подсчитано, что Л.-гв. Финляндский полк по I отделению заступал 20–25 раз в год, по II — около 10, и еще 5 раз нес наряд по обоим отделениям сразу, когда все офицеры и почти все нижние чины попадали в караул, кроме батальона, который стоял в загородном расположении. (При Николае I в каждом полку гвардейской пехоты два из трех батальонов располагались в казармах, а один, из-за недостатка места — в ближайших к Петербургу деревнях. Смена происходила каждый год, после окончания летних маневров.)
Рядовой Л.-гв. Уланского полка в 1837–1846 гг.
Главная нагрузка в Петербурге ложилась на восемь полков гвардейской пехоты, причем из 24 батальонов в городе одновременно находилось только 16. Полку приходилось отряжать караул каждые 7–8 дней. Л.-гв. Литовский полк, переведенный из Варшавы в Петербург, в казармы, завершенные в 1836 году, разделил тяжести караульной службы с остальными пехотными полками. Другие гвардейские части, расположенные в столице, — три полка кавалерии, артиллерия, отдельные батальоны и дивизионы — уступали им по численности и в караулы ходили реже. Основная часть гвардейской кавалерии квартировала в Царском Селе, Петергофе, Гатчине и под Новгородом, где были свои караулы, которые не требовали такого напряжения.
Во время ледохода и ледостава на Неве, когда убирались наплавные мосты и не было сообщения между центром города и островами, караулы несли по «заречному положению», то есть Л.-гв. Финляндский полк вынужденно оставался на Васильевском острове, Л.-гв. Д.Г. Гренадерский — на Петербургском, Л.-гв. Литовский — на Выборгской стороне, а во всем остальном городе обходились силами других полков. Офицер Л.-гв. Преображенского полка Колокольцев вспоминал: «Развод с церемониею давался на этот раз от нашего полка. И в этом случае мы занимали караул не целым полком, за раз, а одним батальоном, например, сегодня, а другим — завтра. Поэтому и одна половина офицеров нашего полка идет сегодня, а другая нас сменяет завтра. Но при разводе присутствовали и парадировали офицеры всего полка».[99]
