Александр Половец - БП. Между прошлым и будущим. Книга 1
А что с продовольствием? Кому об этом лучше знать, как не работнице продовольственного магазина — и я привожу ее рассказ:
— Существует ведь где-то еда. Я не говорю о той, что растаскивается в пути — как было с помощью Чернобылю. Под Москвой стоят неразгруженные вагоны — некому работать. Набирают студентов, приходят ребята, начинают таскать ящики — и вдруг, невесть откуда, появляются здоровые спортивного вида мужики: вам, говорят, сколько здесь платят? Двадцать рублей? Вот вам тридцать — и убирайтесь отсюда, чтобы духу вашего здесь не было. Это мне моя племянница рассказывала — она была среди этих студентов.
Или возьмите наши кооперативы. Это же на 80 процентов спекулянты! Закупают товар в государственных магазинах и перепродают его по тройной цене. На прошлой неделе у нас в магазине продавался ликер «Вишенка» — по 7 рублей бутылка. Раскупили мгновенно. А сегодня он в кооперативных лотках по 50 рублей! Если бы я взяла себе ящик ликера и перепродала его — меня тут же арестовали бы. А им — можно. Или еще пример: в нашем же магазине раскупают муку, как только появится, опять же по госцене. И мясо — добавив мяснику «на лапу». Напекут из нее пирожков и продают втридорога! Нет, чтобы договор с совхозом заключить…
— Так ведь они же вкладывают свой труд в эти пирожки! — попытался возразить ей я.
— Чего там…
Мое замечание повисло в воздухе.
Рясной картину происходящего описывал более масштабно. И — более зловеще:
— Республики размежевываются, все хозяйственные и экономические связи разорваны. Знаешь, чем это кончится? Огромным витком инфляции. И большим голодом. Вот тогда народ снова выйдет на улицы — но уже по-серьезному.
Эмоциональный подход в оценке стоящих перед страной проблем в комментарии Юрия Субботина отступал на второй план — со мной говорил аналитик.
— Конечно, — говорил он, перекладывая высокие стопки только что положенных ему помощницей на стол телетайпных сводок, — сейчас проявляется ряд негативных последствий путча. Происходит смена власти, перестройка управления — и затормозились те реально действовавшие уже процессы восстановления экономики, которые успели сложиться к середине этого года… Плюс ко всему еще идет безостановочный митинговый процесс.
Знаете, есть такая наука — теория катастроф. Она учит — любая перестройка системы после мгновенного положительного эффекта автоматически дает и эффект негативный. Потом все снова идет на повышение положительных показателей, и если в основу заложен правильный расчет — то эффект будет весьма существенным. И я верю в правильность нашего расчета. К тому же я люблю свою страну и верю в нее, в ее людей, — позволил себе эмоциональную ноту Субботин, завершая этот тезис.
Любопытно, что такой, казалось бы, далекий от Субботина человек — и по философии, и по жизненному опыту — как писатель Битов, в этом оказался с ним полностью солидарен.
— Мой оптимизм, — внушал он мне, — базируется только на ощущении чувств и эмоций людей, возникшем у меня в эти три дня. Только на нем! Все остальное, — после некоторого раздумья добавил он, — быстро приводит в уныние. Представляешь, прозаседав столько дней (он говорил о недавно закончившейся сессии Верховного Совета СССР), разошлись, не приняв ни одного закона — ни о земле, ни о собственности, ни о свободе выезда…
Таким образом, мы по-прежнему остаемся беззаконным обществом. А без законов я не вижу никакого продвижения. Права людей по-прежнему не охраняются. И еще, говоря о людях, — нельзя постоянно жить с ощущением, что на нас может кто-то напасть. А в нас это еще есть. Надо полностью разоружиться — уже сейчас. Выбросить к черту все эти смертельные игрушки!
Разговор наш состоялся перед самым моим отъездом из Москвы — недели за две до инициативы Буша, поддержанной Горбачевым о взаимном сокращении стратегических видов вооружения. Слушая выступления того и другого, я вспомнил Битова. Вот когда слова писателя, едва он успел произнести их, стали пророческими.
Неожиданно единодушной оказалась реакция моих собеседников на вопрос — нужна ли стране помощь Запада?
— Самим нам не справиться, это уже ясно! — почти не задумываясь, ответил Розовский. — Но, — тут же добавил он, — любые подарки вредны. Нам следует немедленно открыть все наши границы, предоставить все возможности для ведения у нас зарубежного бизнеса, для создания совместных предприятий. Если нужно, продавать землю — так делают во всем мире, и слова о том, что нельзя этого дозволять — псевдопатриотические. Прямая же помощь нужна тоже, но очень ограниченная и временная: все сгниет, попадет не в те руки. Главная беда в том, что у нас нет сегодня профессионалов. Мы действительно должны учиться заново, причем самым элементарным законам хозяйствования. И мы научимся им! Ты же помнишь, я — оптимист!
Лавров. Он в нашей беседе не исключил необходимости «подарков», как выразился Розовский, денежных прежде всего:
— Валютный приток помог бы нам увеличить социальные пособия — пенсионерам, многодетным матерям… Срочно необходима индексация цен — она же без валютной помощи сегодня просто нереальна. Ну и, конечно, валюта для закупки еды…
— А как ее распределять? При коррумпированных структурах и их неповоротливости мало что дойдет по прямому назначению, — вспомнил я совсем недавний опыт подобной помощи.
— Да, но ведь тогда распределявший эту помощь центр составляли коммунисты — они были у власти!
— А что демократы? Только что Ельцин подписал указ, вменяющий функции законодательной власти Совету Министров республики. А как же парламент? Про Ельцина у вас рассказывают анекдот. Он заявляет на пресс-конференции: «У нас теперь в стране только свободная печать. Несвободные газеты мы запретили». Шутка вроде бы. Но ведь невозможная в правовом государстве, — возразил я, чувствуя себя действительно некоторым образом шокированным непоследовательностью новых российских лидеров.
— Да, они делают ошибки и будут их делать. Потому что они учатся. Демократии в стране никогда не было! И все, в конечном счете, кончится хорошо — не может не кончиться! Вопрос только — за какой срок. И — с кровью или без нее.
Мне думалось — раз путч прошел бескровно, так будет и дальше. Но вот приходят нелепые решения демократов, бесконечное топтание на месте — и начинаешь сомневаться… И если до нового года положение не изменится, а без помощи Запада, повторяю, изменить ничего невозможно — можно ждать страшной катастрофы. Навалится суровый голод, массы будут искать, на ком выместить свое недовольство, — и первыми под рукой окажутся демократы.
