Вадим Устинов - Ричард III
В большом зале Вестминстерского дворца поставили столы четыре на полу и один на помосте. В четыре часа пополудни в зале появились король и королева. Лорды и леди, почтительно приветствовав их, разошлись по своим местам: прелаты за первый стол, графы — за второй, бароны — за третий и дамы — за четвертый. Ричард взошел на помост и сел по центру стола, место на левом конце заняла Энн.
Кроме различных видов мяса гостям подавали изысканные королевские кушанья — нежную пресноводную рыбу, молодых лебедей, журавлей, цапель. Перед второй переменой блюд в зал въехал королевский чемпион[128] сэр Роберт Димок в белоснежных латах на коне, укрытом попоной красного и белого шелка. Он произнес ритуальный вызов, и весь зал взорвался единым криком: «Король Ричард!» Чемпиону подали красное вино в драгоценном кубке, которое он лишь пригубил, а затем вылил остатки вина на пол и удалился с кубком, по традиции служившим его вознаграждением за участие в церемонии.
Смеркалось. Подали сладкое — вафли и вина со специями. Прелаты, благородные лорды и дамы собрались вокруг помоста, чтобы поклониться своим новым государям. Многие на следующий день собирались отправиться в свои владения, и Ричард произнес свое напутствие. Он потребовал от них следить, чтобы «графства, в коих они живут, хорошо управлялись и чтобы с его подданных не взималось никаких незаконных поборов»{69}. Под звуки труб и фанфар королевская чета вышла из зала, за ней неспешно разошлись остальные.
* * *Вернувшись в свои апартаменты, Ричард долго стоял у окна и размышлял, глядя в темноту, где за изгибом Темзы вдали мерцали огни Лондона. Он получил корону ценой всего четырех жизней, без большого кровопролития, без применения военной силы и с одобрения всех сословий королевства. То есть он был как минимум столь же легитимным королем, как Генри IV Болингброк или его брат Эдуард IV — основатели двух последних династий Ланкастеров и Йорков. Однако перед самим собой королю незачем было лукавить: трон достался ему не совсем законным путем. Конечно, свидетельство епископа Батского явилось достаточно веским аргументом, но вопрос о законности или незаконности брака, как ни крути, не входил в компетенцию светских органов власти. А церковь в лице папы или специальной комиссии епископов не выносила никаких вердиктов на этот счет, ибо в принципе не привлекалась к рассмотрению дела. Тем не менее Ричард чувствовал себя правым — он не только защитил собственную жизнь от неизбежного посягательства со стороны врагов, но и предотвратил смуту, которая неминуемо разразилась бы при малолетнем государе на троне королевства, десятилетиями приученного решать спорные вопросы силой.
Судьба бесцеремонно отстраненных от власти племянников Ричарда, конечно, беспокоила. Он не испытывал к ним личной неприязни, а тем более ненависти, но знал, что удел свергнутых королей в Англии незавиден. Эдуард II Карнарвонский под давлением парламента отрекся от престола, передав его сыну, после чего был убит в замке Баркли. Ричард II Бордоский был свергнут Генри Болингброком, которого парламент признал законным королем. После этого низложенный Ричард был также убит в замке Понтефракт. Совсем недавно Генри VI Ланкастерский потерял трон, а затем и жизнь в Тауэре. Ричард понимал, что самим фактом своего вступления на престол он решает судьбу племянников, но другого пути у него не было. Да и времени для долгих раздумий на эту тему не оставалось — требовалось срочно решать насущные проблемы нового царствования.
Независимо от намерений, которые были у короля в отношении принцев, политические соображения диктовали первым делом удалить от них свиту, члены которой были обязаны своими высокими назначениями Вудвиллам или Хейстингсу что в данной ситуации не имело принципиальной разницы. Они были ненадежны, ибо вполне могли организовать побег отстраненного от наследства Эдуарда или поддержать заговор с целью его восстановления на троне. Поэтому королевским ордером от 18 июля 1483 года было приказано уволить 13 придворных, выплатив им деньги за услуги Эдуарду IV и бастарду Эдуарду, как теперь именовали отстраненного от трона юного короля.
Ричард отправил послания правителям Европы, в которых сообщал, что вступил на трон Англии, затем назначил сына Эдуарда наместником Ирландии, после чего обратил внимание на трех своих самых высокопоставленных соратников. Герцогу Бакингемскому король поручил наместничество в Уэльсе. 13 июля он также частично удовлетворил заветное желание герцога: Бакингем владел половиной собственности Хамфри де Боэна, графа Херефордского[129], и страстно желал заполучить вторую половину, которая в свое время отошла к королевской династии Ланкастеров, а затем перешла к Йоркам. Однако Ричард посчитал, что это будет неоправданно щедрым даром, и не отдал соратнику трех вожделенных графских титулов. При этом он пожаловал герцогу около полусотни маноров из бывших владений Боэнов, приносивших общий доход более 700 фунтов в год. Кроме того, Ричард назначил Бакингема на высший военный пост в королевстве, сделав его лордом — верховным констеблем, а чуть позже даровал герцогу титул лорд-камергера Англии. На сем король посчитал, что с лихвой удовлетворил амбиции Бакингема.
Джону Хауэрду, герцогу Норфолкскому, Ричард поручил наместничество в Восточной Англии, а также вознаградил его за прежние подвиги на море званием лорда — верховного адмирала. Он передал Хауэрду годовой доход с двадцати трех королевских поместий и в придачу подарил почти полсотни мэноров. Генри Перси, граф Нортумберлендский, стал наместником всего Севера, а именно — Восточной, Центральной марок и палатината, созданного Ричардом в западной части шотландской границы. Ненадежное семейство Стэнли сохранило контроль над Чеширом, Ланкаширом, а также Северным Уэльсом. Как ни хотел король ограничить их влияние, у него не было для этого ни сил, ни повода. Томас Стэнли сумел опровергнуть все обвинения в участии в заговоре Хейстингса и безоговорочно поддержал захват Ричардом трона. Поэтому король решил оставить все как есть и не вмешиваться пока в сферу интересов этого рода.
Суровые политические реалии вынудили короля полагаться на северных сторонников в большей степени, чем он мог себе позволить: попытка расширить географическую базу своей поддержки не удалась, он был крайне разочарован упрямством дворянства Южной Англии, представители которого относились к его северянам со страхом и недоверием, считали их дикими, воинственными, беззаконными и безнравственными. Впрочем, за теми, кто согласился служить ему честно, Ричард оставил их должности. Но в большей степени королю пришлось опираться на тех, кто был рядом с ним, когда он был еще герцогом Глостерским и великим лордом Севера. Из семи вакансий, образовавшихся в ордене Подвязки, пять были заполнены северянами, а две — сыном его соратника Томасом, графом Саррейским, и другом детства Фрэнсисом Ловеллом, который не только сохранил пост главного виночерпия Англии, но и стал к тому же камергером двора. Из трех освободившихся епископских должностей две последовательно занимал Томас Лэнгтон из Уэстморленда, а третья досталась Джону Шервуду, сыну клерка города Йорк, ставшему князем-епископом Даремским.
