Василий Аксенов - «Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)
Целую вас. Белла.
Василий Аксенов – Белле Ахмадулиной, Борису Мессереру
18 ноября 1983 г.
Дорогие Белка и Борька!
Рэй (Луч-Rау)[499] появился, как всегда – спешка, запарка, полдня на сборы, с вещами по коридору, собака лает, телефон звенит, проклятья, как всегда, на невинную голову С.В.[500] Спасибо за письма. Помимо радости общения с вами, возникла еще впечатляющая картина действительности (Борькины описания превосходны. Почему бы тебе не написать книгу, старик? Заткнешь за пояс многих «крупнейших из ныне живущих»), а Белкино «нет сил» и поразило и подтвердило. Иной раз возьмешь «ЛГ», и дыхание перехватывает от вранья.
Я так рад, что вы меня иной раз слышите. В этой работе, которая возникла только из-за нужды в деньгах, вдруг появился смысл.
На днях я получил письмо от Жоры. Он стал главным редактором «Граней» и просит меня написать статью о «Тайне» и вообще о таинственности Шелапутова и Хамадуровой. Надеюсь, не возражаете? В этой статье мне хочется, кроме основной темы, еще прояснить некоторые пунктиры, мокрой тряпкой слегка по некоторым мордам, надувшимся от паршивого высокомерия в адрес поэтов нашего московского круга и поколения. Один[501], например, называет авторов «Метрополя» «баловнями» (т. е. режима), другой[502], понимаете ли, со снайперской винтовкой собирается поджидать возле ЦДЛ Вознесенского и Катаева, но почему-то не Грибачева и Стаднюка. Больше всего, однако, это касается Бродского, который ведет себя в Нью-Йорке как дорвавшийся до славы местечковый поц. Он хвалит Сюзан Гутентаг[503], а та его «крупнейшим из крупнейших», но если бы только это – он лицемерит на каждом шагу и делает массу гадостей и Саше Соколову, и Копелевым, и другим, не говоря уже обо мне.
Не думай только, Белка, что в статье о тебе я буду сводить с ним счеты. Я с ним вообще ничего сводить не буду, да и упоминать нигде не собираюсь <…>, а здесь пишу для очень внутреннего использования, просто чтобы вы знали, что он ваш недоброжелатель <…>.
Статью я начну писать, как только романчик свой бедный закончу, т. е., надеюсь, через месяц. Времени дико не хватает, для романа просто ворую по часу в день, а то и по 15 минут. Капитализм не особенно-то дает размягчаться. У меня тут в последнее время пошло довольно большое паблисити – то на T V, то газета, журнал, радио. Никакого кайфа я от этого не ловлю (стар уже), но считается, что это нужно для «book promotion»[504], жуйня местная. Между прочим, мы недавно были показаны с Белкой в одном фильме. Это был «Inside Story»[505] о Володе Высоцком. Основа была сделана Сэмом Рахлиным в Москве, а потом американцы (компания PBS) доснимали здесь меня и Шемякина. Вот это был хоть и печальный, но и прекрасный момент – видеть вас и себя в одном фильме.
С Жорой и Наташей мы еще не встретились. Надеюсь, зимой будем в Париже (премьера в театре – «Цапля») и заедем хоть на день к ним.
Обнимаю вас, мы ждем вас все-таки здесь в гости после завершения цикла холодной войны, если, конечно, в горячую, гадина, не перекатится.
Целуем.
Вася & Майя.
Белла Ахмадулина – Василию и Майе Аксеновым
15 января 1984 г.
Васька, Майка, любимые родные!
С Новым годом! Дай вам Бог всего хорошего (про себя – как-то не верится, что-то я стала плоха, но общий добрый врач (Жорин, Инкин и Семена) сказал, что – не так уж, бывает на старуху проруха. Просто душа пересилила организм).
Майка! Когда я сразу же передала Гале[506] твою посылочку (и подарила вашу фотографию, хотя с этим ужасно жадничаю), она все говорила про дела, про доверенность и прочее. Но, может быть, вы объяснились по телефону. Тогда Галя все втолковывала мне, что это – важно, что вы должны с этим разобраться[507]. Но, может быть, эти мои сведения устарели – это было месяц назад. Все-таки по ее просьбе напоминаю.
Тогда же я видела Алешкину жену. Она – безукоризненная на вид и в способе вести себя девочка. Алешка по совпадению – где-то за Пахрой, в той стороне. Ему не так уж плохо, хотя не вольно. Я советовала: претерпеть и не искать улучшения. Поскольку о Воле – речи быть не может. Просила написать вам – но, может быть, она меня не нашла, мы уезжали в Ригу и в Таллин (выступала за деньги). Девочка хочет снять жилье вблизи Алешкиной службы.
Также она сказала мне: «Ведь я не могу не увидеть Василия Павловича – для меня это очень важно». Я думала об этих ее словах, но – почему бы ей не хотеть этого?
Сказала также, что от Алешки знает, что – мы (я и Боря) – как бы единственно близкие родные люди, если что – к нам, но в деньгах не нуждаются. (Тут – в месте письма – я засмеялась: над нами.)
Впечатление же от беседы с нею, от сведений от Лешки – в общем благоприятное. Его ничто и никто не терзают излишне – даже он имеет маленькую поблажку в общем уделе (рисовать для надобности части или как ее?).
Потом, к моему счастью, я уверена, что Афганистан хотя бы… да, хотя бы это в нашем случае, – исключено, другие же случаи – очень плохие. Но это я так, от лишней и бесполезной заботы и муки.
Еще: во время выступления в Доме архитектора позавчера, нервничая от мелкой полицейщины, с которою Боря схватился, увидала в зале Тоньку. Очень встретились наши глаза, всегда понимающие. Тонька потом подошла в толчее – скромно и мимолетно, как и подобает близкому человеку. Обещала позвонить (я хотела отдать ей мои Майкины сапоги как ее) – не позвонила – думаю, от какой-то высокой деликатности или разминулись случайно.
Васька! Рассмешу тебя.
Пришел режиссер, как люди говорят: благородный и неблагополучный, Булат просил принять, иначе бы – не приняла. Я очень занеслась в моей отдельности. Да, я занеслась в моей отдельности, а его предполагаемый (уже начатый) фильм – о единстве поколения, о шестидесятых годах. Я сказала: валяйте, снимусь, но не с Евтушенко и <…>, а – с Аксеновым, Войновичем и Владимовым: мы и впрямь не разминулись. Баба-ассистент мне говорит: «Б. А., но ведь это – невозможно». Говорю: вот и я о том же. А Борька – еще был грубее и справедливей. Так, кроме начальников кино, мы повредили кино.
Васька, всегда моя радость, про «Плейбой» – тоже замечательно, изысканно и остроумно. И – твой голос, волшебством осиливающий даже наш почти не действующий приемник.
Еще: с осознанным обожанием читала книгу твоих рассказов[508]. Старым – время не повредило, новым – помогло.
Люблю и спасибо, многие люди думают так же.
Для меня – большая честь твоя будущая статья обо мне.
Жора мне звонил 31-го декабря, он не знал, что я уже от тебя знаю о вашей затее[509], и не узнал от меня – но два любящих голоса дома говорили – поверх всего – о любви лишь и о других пустяках. Ссылайся на мои любые стихи – свободно, остальное ты сам все знаешь.
