Александр Ефимов - Над полем боя
Грамотный, расторопный, обладающий высокой осмотрительностью, воздушный стрелок быстро вошел в строй. Он хорошо изучил повадки вражеских истребителей. Появятся, скажем, у нас в хвосте "мессеры", сержант Добров мгновенно оценит обстановку, кратко доложит и откроет огонь. От метких очередей Юры "худые" шарахались в разные стороны, только бы увернуться от жалящих пулеметных трасс. Не могу припомнить случая, когда бы вражеские истребители атаковали нас и не были своевременно замечены Добровым.
В воздушном бою с истребителями и под обстрелом вражеских зениток Добров действовал спокойно и уверенно. Хорошо познав в боях тактику, мы всегда считали для себя врагом номер один зенитные батареи противника. Они были для нас более опасны, чем "мессеры" и "фоккеры". Истребители противника мы обычно обнаруживали своевременно и успевали приготовиться к отражению их атак. Первый же залп зениток всегда внезапен. В таком случае не успеешь даже выполнить противозенитный маневр. Может быть, гитлеровцы и сумели бы подбить хоть один штурмовик, если бы им был известен наш секрет: самолеты выполняли маневр не только всей группой, но и в самой группе каждый летчик маневрировал по курсу и высоте.
Мы использовали эту хорошо отработанную в боях тактику. Наша задача заключалась в том, чтобы всячески путать карты зенитчиков. С этой целью мы стремились по возможности незаметно для врага менять скорость и высоту в боевом порядке группы.
Очень многое в таком полете под зенитным обстрелом зависит от ведущего, его умения тактически грамотно действовать в зоне огня. Это знали и гитлеровские зенитчики, пытаясь в первую очередь сбить командира.
Если группа слетанная, а ведущий опытный и знающий свое дело, то успех в бою обеспечен. Недаром с некоторыми ведущими летчики любили летать, а с другими - не очень. Любили потому, что с ними везло. Конечно, такое везение на войне - не случайность. Может повезти раз или два, но если везет как правило, то это уже мастерство. Значит, ведущий - настоящий мастер штурмовых ударов. Это - высшая оценка для летчика-штурмовика, для командира.
И не случайно многие летчики-штурмовики - Герои Советского Союза сделали по двести и более боевых вылетов. Здесь никак нельзя сказать, что их успех везение. Если ведущие освоили искусство поиска цели, ведения воздушного боя, преодоления зенитного огня, вождения групп, значит, они освоили науку побеждать.
Искусству ведущих мы учились у наших лучших командиров, таких, как майоры Бондаренко, Карякин, капитаны Васильев, Селиванов, Сергеев. С нами проводились методические занятия, нам рассказывали об опыте лучших летчиков, успешно водивших группы на боевое задание. О самых смелых и умелых ведущих рассказывалось в выпускаемых листовках, с героев брали пример. Среди тех, кому доверялось водить в бой группы, появлялись все новые и новые имена.
...Итак, мы прошли линию фронта. Кажется, сделали все, чтобы наверняка выйти к цели. Но вскоре над населенным пунктом Бабичи группа попала под зенитный обстрел.
Первая мысль - развернуться и ударить по этой проклятой батарее. Но сознание долга взяло верх над чувствами: мы были посланы с другой задачей, и ее нужно выполнить. Батарею же можно уничтожить на обратном пути.
Когда дымки разрывов остались позади, я запросил по радио ведомых:
- Как обстановка?
- Все в порядке, - ответили летчики.
Перед Замостьем воздушный стрелок лейтенанта Бабкина сержант В. Орехов вдруг дал ракету. Она прочертила небо, и вся наша группа увидела, что на встречно-пересекающихся курсах с нами сближаются четыре "мессера". Истребители выполнили маневр и зашли с задней полусферы. Мы встали в оборонительный круг. Короткими прицельными очередями воздушные стрелки отогнали противника.
- Сейчас еще своих приведут, сволочи! - растягивая слова, зло проговорил сержант Добров.
Что-то непонятное творилось с моим воздушным стрелком. За время наших совместных полетов впервые вражеские истребители были обнаружены не им. И почему-то сегодня в короткой схватке с "мессерами" я не услышал такой знакомой просьбы Доброва: "Круче вираж, командир. Еще круче!"
"Ладно, - решил я, - с Добровым разберемся дома, а сейчас надо приготовиться к штурмовке цели". На окраине Замостья, куда мы держали курс, размещался большой склад горючего. Его нужно уничтожить.
При подлете к цели внимательно осматриваемся. Ох как много надо увидеть за считанные секунды! Смотрю, нет ли поблизости истребителей противника. Прозеваешь-снимут ни за понюх табаку. Убедившись, что горизонт чист, перевожу взгляд на землю, ищу цель.
А гитлеровские зенитчики уже тут как тут. Навстречу под крылья штурмовиков потянулись гирлянды красных шаров - рядом рвутся снаряды. Со стороны, наверное, красивое зрелище. Но нам не до красоты. Попадание в самолет одного такого "шарика" - смерть для экипажа. Мы бросаем машины из стороны в сторону, стараясь уйти подальше от трасс. Наконец лейтенант Бабкин, выделенный для подавления зениток противника, заставил их замолчать. А мне и другим ведомым удалось выбрать подходящий момент для начала атаки. Сваливаю машину в пикирование и подаю команду:
- Атакуем!
Летчики последовали за мной. А через несколько секунд шестнадцать стокилограммовых бомб упали в районе хранилища, подняв багрово-черные султаны.
- Хорошо ударили, командир, вижу взрывы и пожары, - опять очень вяло доложил Добров.
О наших удачах воздушный стрелок обычно докладывал бодрым голосом, а тут вдруг как-то скис. "Что-то с ним случилось. Ну ладно, на аэродроме разберемся", - думаю я. А ведомые докладывают о большом пожаре в районе цели. Черный дым поднялся на километровую высоту. Значит, склад с горючим взлетел на воздух. Хорошо... И вдруг в наушниках шлемофона голос Доброва:
- Выше нас, сзади слева четыре "мессера"!
Вот это прежний Добров, его знакомый четкий, лаконичный доклад. Ни одного лишнего слова, и вся обстановка представлена точно. Это опять тот самый отчаянно смелый сержант Добров, которого я так люблю за отвагу и мастерство.
Уж он-то никогда не подводил в бою. Да, без драки с "мессерами" нам, кажется, не обойтись. Приказываю ведомым сократить дистанцию и интервалы. До линии фронта - рукой подать. Может быть, над этой огненной чертой, прикрывая наши наземные войска, патрулируют советские истребители?
До ряби в глазах всматриваюсь в даль. Эх, чертяки, молодцы! О радость! В ясном небе отчетливо вижу четыре "яка". Выше - еще четыре. Это Алабин со своими "маленькими". Слышу его голос по радио. Теперь и я кричу в эфир ведомым:
- Горбатые, смотрите - наши истребители!
Скорее к ним под защиту! Мы вылетали в десятибалльную облачность, тогда сопровождение нам не требовалось. Но за линией фронта облачность внезапно оборвалась. Что делать? Не возвращаться же обратно! Так и пошли на цель без прикрытия. Подобным образом мы ходили не раз и хорошо знали, как надо действовать при встрече с истребителями противника.
