Юрий Скуратов - Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России
«Левые» (именно так они себя тогда называли) на тот момент еще не были полноценными членами «семьи», в отличие от «правых». Но зато они лучше владели «семейным» принципом преобразования власти в собственность и деньги. Потому в итоге и победили.
В 1996 году панорама «семейной» фотографии изменилась: Коржакова на правом фланге сменил Березовский. И хотя принципиально схема осталась прежней, рокировка имела колоссальные последствия и для «семьи», и для всей страны.
Группировку «патриотов» возглавил выходец из «демократов». Сдерживающий фактор исчез, и «семья» стала стремительно коррумпироваться на всех уровнях.
Ранее всегда выступавшее консолидированно бизнес-сообщество России раскололось на два лагеря. Одна часть примкнула к Чубайсу, другая — к Березовскому.
Как только это произошло, в стране началась бесконечная череда банковских, информационных и металлургических войн.
Войны продолжались вплоть до ухода Ельцина в отставку. Увлекшись своими «богатырскими разборками» на политическом уровне, Чубайс и Березовский выпустили из рук реальные рычаги власти: собственность и финансы. А после ухода Ельцина выяснилось, что новому президенту ни Анатолий Борисович, ни Борис Абрамович по большому счету не нужны.
За это время под крылом двух «богатырей» выросли молодые олигархи, которые прекрасно обходятся без своих прародителей. Именно они сегодня и выходят на передний край в новом «семейном» интерьере.
Трагедия ельцинского времени заключалась в том, что механизм власти стал действовать в интересах узкой группы людей, «семьи», а не в интересах непосредственно государства. Обычно такая ситуация характерна для латиноамериканских банановых республик в моменты высшего накала коррупции. Но, как видим, в период правления Ельцина наша страна оказалась именно в таком положении.
«Семья» была удобна в качестве способа коллективного разворовывания государства, народного достояния — круговая порука входящих в нее чиновников и олигархов, а также использование полномочий президента и его бесконтрольность позволяли решать едва ли не все свои проблемы. Вспомним, как проходила в России приватизация. Специальный закон о приватизации был принят Верховным Советом РСФСР еще в 1991 году. Вместо ваучерной приватизации тогда предполагалась иная схема: акции предприятий должны были покупаться за счет средств, снятых со специально созданных приватизационных счетов. Президент под влиянием Чубайса и других членов «семьи» все это отменил и ввел «особый» порядок. Во-первых, он ввел ваучеры, которые большинство простых россиян просто не знали, как использовать. Но самое главное — приватизация наиболее лакомых кусков собственности типа «Сибнефти», «Норильского никеля» и других стала происходить по специальным указам Ельцина. Однако, поскольку слабой рукой президента уверенно водила «семья», вся эта приватизационная схема была построена ее основателями исключительно под себя. Изначально это была чисто коррупционная схема, плодами которой «семья» не преминула воспользоваться.
То, что Россией правила «семья», и привело к тому, что за десятилетие правления Ельцина ничего у нас путного так и не получилось. Демократические преобразования потерпели неудачу. Вольно или невольно Ельцин сформировал «семью» и какое-то время был ее символом. Трагедией же стало то, что на последнем этапе уже не он правил страной, не он был главным — на первый план вышли Татьяна и Березовский. Именно эта связка: Татьяна Дьяченко — Борис Березовский — и стала в конце концов основой «семьи», ее центровым узлом.
Я знаю, что, будучи в Свердловске, Ельцин никогда и никого из своих родственников к служебному столу не подпускал, все вопросы решал только сам — домашние всегда старались держаться от него на расстоянии, вернее, на дистанции держал он их. Тогда Татьяна была просто папиной дочкой, и понятие семьи Ельцина было естественным и привычным для любого из нас: мудрый глава, верная жена, любящие дочки… Но стоило Татьяне стать винтиком в государственной машине, как только она стала вникать в манящие властью государственные дела — мгновенно образовался порочный круг и сформировалась система. Милое для слуха слово извратилось, потеряло свой первоначальный смысл, обрядилось в кавычки…
Иная «семья» образовалась в 1996 году, в тот момент, когда Березовский внедрил Татьяну в окружение Ельцина, когда она вошла в штаб по переизбранию своего отца на новый срок.
Внедрив Татьяну непосредственно в Кремль, Березовский получил стопроцентный канал для донесения своих идей и проектов непосредственно до президента. Теперь это происходило без задержек, минуя всю знаменитую российскую бюрократию, и с самыми положительными рекомендациями. Причем Ельцин даже и не догадывался, чьи идеи он выслушивает. Как правило, Березовский, встречаясь с Татьяной, как бы между прочим размышлял о том, что в тот момент ему было необходимо, после чего Татьяна шла к отцу и делилась с ним услышанным. Ельцину же было удивительно, что его дочь по многим сложнейшим государственным вопросам высказывала на редкость ценные суждения и размышления. В конце концов наступил день, когда Татьяна, «семья» прочно стала управлять Ельциным, а заодно и… государством.
Своей дочке Ельцин доверял полностью. Татьяна в принципе могла при желании подписать у отца практически любую бумагу. Но вскоре она перестала быть «особым исключением». По состоянию здоровья воля Ельцина, его знаменитая осторожность оказались настолько сломленными, что уже едва ли не каждый допущенный к «телу» человек мог «уболтать» его на какую-то авантюру, подписать у него нужную бумагу. Чтобы не допустить этого, «семья» все информационные источники президента сузила до нескольких человек, из которых Татьяна Дьяченко стала главным. Борис Николаевич не мог уже работать так, как работал раньше. Постепенно вокруг президента возникла некая изоляция, пояс отчуждения, разорвать который с каждым разом становилось все труднее и труднее.
* * *Виной всему, конечно же, было здоровье президента: не подведи оно, Ельцин никогда бы не допустил «семью» к рулю, в рубку управления государством.
Когда страною управляет человек в полуневменяемом состоянии — это катастрофа для государства. Но подписать нужную бумагу у президента — это полбеды. Ельцин стал неадекватно вести себя в самых неожиданных ситуациях. Уже были случаи — о них рассказал мне Павел Бородин — когда президент терял над собой контроль и погружался в состояние глубокой прострации. Он мог вдруг сказать Миронову, начальнику своей мед-службы: «Мы знаем друг друга уже 46 лет», хотя знакомы они были от силы лет пять, не больше, или при встрече с Черномырдиным твердить о каком-то сервизе, и никто не мог понять, что это за сервиз…
