Георгий Данелия - Безбилетный пассажир
На третий день меня разбудил телефонный звонок: по почте пришла бандероль на мое имя, надо забрать ее внизу. Спустился, взял, вернулся в номер.
Православные соавторы спят по своим койкам. Я отодвинул остатки вчерашнего пиршества, положил бандероль на стол, распаковал. Там был сценарий и конверт. В конверте записка: «Уважаемый Георгий Николаевич. Прошу ознакомиться с режиссерским сценарием „Девчонки с юга“, (авторы Нусинов и Лунгин, режиссеры Абдылдаев и Гуревич) и сообщить ваше мнение. Главный редактор Госкино Дымшиц».
(До отъезда я согласился быть художественным руководителем этого фильма.)
Читать сценарий мне было не по силам. Решил отделаться общими словами. Я поставил на стол пишущую машинку, вставил чистый лист и быстро стал печатать: «Уважаемый Александр Львович! Ознакомившись с режиссерским сценарием „Девчонки с юга“ (Авторы Нусинов и Лунгин. Режиссеры Абдылдаев и Гуревич), я…» Дальше застопорилось.
Стук машинки разбудил соавторов. Казаков посмотрел в окно и сказал:
— Голуби спят, на хер…
— Бунин ты, Юра, — сказал Ежов. — Чехов!
Юрия Казакова критика называла «современным Буниным», и портреты его за рубежом печатались в журналах рядом с английской королевой.
— Который час? — спросил Конецкий.
— Восемь.
— Пора на Привоз за копченой ставридой ехать.
На следующее утро я хотел прочитать сценарий «Девчонки с Юга», опять не смог. Начал печатать и опять застрял на том же месте…
В итоге я отправил телеграфом на имя Дымшица такой отзыв:
«Уважаемый Александр Львович! Ознакомившись с режиссерским сценарием „Девчонки с юга“, (авторы Нусинов и Лунгин, режиссеры Абдылдаев и Гуревич), я всю неделю пью ваше здоровье. Ваш Георгий Данелия». (К счастью для меня, Дымшица через месяц куда-то перевели.)
Но все на свете кончается и веселье тоже. И мы опять сели за стол совещаться. Ежов попросил напомнить сюжет. Я рассказал еще раз.
Казаков сказал, что он в кино ничего не понимает и напишет отступления.
Аксенов сказал, что раз договор подписали, надо работать.
А Ежов сказал, что все хорошо в меру. Уже почти сутки постимся…
…Первым улетел Аксенов — в Калининград, к маме. За ним — Юрий Казаков, в Алма-Ату, переводить очень толстый роман с казахского на русский. Потом Конецкого вызвали в Ленинград на партсобрание. (Он подписал письмо в чью-то защиту, и теперь ему надо было получить выговор.)
Мы с Ежовым проводили Конецкого, заплатили за гостиницу — за номер, за телефон, за разбитую люстру (ее разбили братья Минц из Майкопа, когда показывали свое мастерство — жонглировали пустыми пивными бутылками). И денег у нас осталось десять рублей на двоих.
Мы купили палубные билеты на корабль «Грузия» и поплыли в Ялту: там тогда снималась в фильме моя жена Люба. Ночью стоим на палубе, облокотившись на фальшборт, — внизу море, над головой звезды. Я предлагаю варианты начала сценария, Ежов молчит.
— Валя, ну что ты молчишь? Не нравится то, что я предлагаю, — предложи другое. Ты же сценарист.
— Предлагаю…
И Ежов предложил сюжет про корабль отложить, а сейчас написать сценарий о человеке, у которого обнаружили тридцать три зуба, и сделали из него «национальную гордость».
— Что-то в этом есть, — сказал я, подумав.
Начали «разминать» сюжет про зубы — покатилось. Пока шли до Ялты, напридумывали на две серии.
Устроились в Ялте: Ежов в доме творчества писателей, а я в гостинице у Любы. Я сразу же позвонил Конецкому, рассказал новый сюжет и попросил его приехать в Ялту — будем писать вместе. Конецкий взял путевку в дом творчества писателей и прилетел.
К этому времени мы с Ежовым уже написали страниц десять (записывал Ежов своим каллиграфическим почерком.) Конецкий прочитал и сказал:
— Братцы, мне здесь делать нечего.
Оказалось, он был убежден: Ежов писать не умеет, умеет только трепаться, я тоже не мастак, а кто-то же должен достойно изложить сюжет на бумаге. Поэтому и прилетел. А теперь понимает, что никакой потребности в нем нет. Но мы его уговорили остаться:
— Без твоего юмора сценарий будет хуже.
(Когда я писал эту книгу, позвонил мне из Санкт-Петербурга Виктор Конецкий: «Включи телевизор „Тридцать три“ идет!» И это был наш последний разговор. Через неделю Конецкого не стало).
Сценарий мы писали втроем три месяца. Сначала в Ялте, потом в Болшево, потом в Малеевке. Дисциплину не нарушали, работали по шестнадцать часов. Когда поставили слово «конец», Конецкий сказал:
— Не примут.
Мы прошлись бдительным оком по сценарию и вынули несколько эпизодов, которые, как нам казалось, явно делали его «непроходным». Для редактуры оставили один эпизод в качестве «собачки». (Как в анекдоте про художника: на любой картине он в правом углу сажал собачку. Комиссия, когда принимала работу, спрашивала: «А зачем собачка?» — «Для уюта». — «Не нужна собачка, уберите!» Он горько вздыхал и замазывал собачку. А не было бы собачки, комиссия к чему-нибудь другому бы придралась.)
«Собачкой» у нас был эпизод с кагэбэшником.
По сюжету, у Ивана Сергеевича Травкина нашли тридцать три зуба. И сразу — радио, телевидение, слава, поклонники… Вызывают его в КГБ:
— Под чью диктовку вы распространяете слухи, что у вас не тридцать два, а тридцать три зуба? Мы-то знаем под чью, но для вас лучше будет, если вы добровольно признаетесь
— Но у меня действительно тридцать три зуба!
— Продолжаете упорствовать?
— Не верите — посчитайте.
— Гражданин Травкин, в СССР вас триста миллионов. Что же, по-вашему, мы у каждого зубы будем считать?
«Собачка» сработала: худсовет навалился на этот эпизод, мы его выкинули, и сценарий, к нашему удивлению, прошел.
ЛеоновСценарий мы написали на Юрия Никулина. Но, когда запустились, выяснилось, что Никулин сниматься у нас не сможет: Госконцерт решил вместо ансамбля «Березка» этим летом на гастроли в Австралию послать цирк.
Мы растерялись — фильм запущен, а у нас нет актера на главную роль. Кого брать? Конецкий предложил Леонова. Я засомневался — а не слишком комедийный персонаж получится? (Я видел Леонова только в «Полосатом рейсе» — фильме, к которому сценарий писал Конецкий.) А Лика Ароновна сказала, что не получится. И посоветовала посмотреть на Леонова в роли Лариосика в «Днях Турбиных».
— А пока поговорите с ним, чтобы его не перехватили. Он сейчас в столовой сидит.
Я спустился в столовую. Леонов сидел и ел суп. Я подсел, представился, положил на стол сценарий и сказал, что предлагаю ему попробоваться на главную роль.
— Я буду сниматься, только если мне будут платить по первой категории, — сказал Леонов.
