Александр Ливергант - Фицджеральд
Заразительный юмор и искрометный диалог, да и сюжет одного из самых смешных (и одновременно грустных) рассказов Фицджеральда «Мордобойщик» заставляет вспомнить вершину американской комической прозы, новеллу О. Генри «Фараон и хорал». Как и многие американские писатели, Фицджеральд, случается, предпочитает достоверной истории небылицу, выдумку, нарочитое преувеличение. В «Забавном случае с Бенджамином Баттоном» у главы фирмы оптовой торговли скобяными товарами рождается вместо младенца семидесятилетний старик, который с возрастом молодеет и умирает новорожденным в колыбели, что порождает немало смешных и нелепых ситуаций. В рассказе «Как Майра знакомилась с родней жениха» известный финансист мистер Уитни «вполне мастерски» исполняет чечетку, а в отделанном темными дубовыми панелями, роскошном будуаре, на безбрежной кровати под балдахином, рядом с дремлющей дамой в пеньюаре из муарового шелка расположилась… «огромная компания белых пуделей». Непредсказуемые концовки также роднят Фицджеральда с О. Генри — непревзойденным мастером сюрпризов под занавес. Едва ли найдется читатель, способный отгадать, чем завершится рассказ про Майру Харпер, где предприимчивая невеста догадывается, чем ответить на «дешевенький вульгарный трюк» питомца Гарварда: спектакль разыгрывается с двух сторон. Или история «мордобойщика» Чарльза Дэвида Стюарта, где «хулиган и дебошир оказался тщедушным человечком в конторских нарукавниках», сумевшим — неожиданно для читателя — за себя постоять. Или рассказ времен Великой депрессии «Между тремя и четырьмя». В финале покончить с собой должна была по логике вещей безработная Сара Саммер — бросается же с верхнего этажа небоскреба (ходовой способ суицида времен депрессии) не изверившаяся и нищая Сара, а ее работодатель, благополучный Говард Батлер. Или рассказ, где «сюрприз» вынесен в заглавие: «Сюрприз для Гретхен». Умеющий жить Джордж Томпкинс («Я умею разумно планировать свою жизнь и выкраивать время для развлечений») уступает, и тоже неожиданно, не умеющему жить трудоголику Роджеру Хелси, прагматичному мужу не прагматичной уроженки Юга, у которой «от любых разговоров на тему „как достичь вершин благополучия“ всегда начиналась головная боль». Муравей, даже такой нелепый, как Роджер Хелси, и на этот раз берет верх над стрекозой Томпкинсом, что, казалось бы, противоречит всей логике повествования. Все эти рассказы шедеврами малой прозы не назовешь, но и «макулатурой вместо искусства» не назовешь тоже; литературное мастерство, знание законов книжного рынка, умение угодить читателю, в первую очередь всеядному, но и разборчивому тоже — налицо.
Фицджеральд и сам считал себя мастером писать на потребу, что вовсе не значит — из рук вон плохо; не значит, что «вода в колодце иссякла». «Что-что, а дешевку я сочинять умею», — писал он с некоторым вызовом Перкинсу. «Я знал, что он пишет рассказы для „Сатердей ивнинг пост“, которые широко читались три года назад, — замечает Хемингуэй в „Празднике, который всегда с тобой“, — и никогда не считал его серьезным писателем». То есть, хочет сказать Хемингуэй, автор «Пост», даже если этот автор Скотт Фицджеральд, не может быть хорошим писателем по определению. Зато — возразим мэтру — может быть крепким профессионалом, постигшим законы коммерческого успеха. Желанным автором «Пост», самого в те годы популярного в Америке еженедельника, не скупившегося на весьма солидные гонорары. А также автором многих других периодических изданий — «Метрополитен мэгэзин», «Редбука», «Америкэн меркьюри», куда в конце 1920-х перешел из «Смарт сет» Менкен. А в 1930-е годы — «Кольерса», «Либерти» и — в первую очередь — «Эсквайра», «мужского» журнала, основанного в 1933 году и существующего поныне. Во многом предшественник «Плейбоя», журнал с миллионным тиражом уделял, однако, существенную роль художественной (чаще, правда, малохудожественной) литературе. С середины 1930-х именно «Эсквайр» стал главным «сбытчиком» новеллистики Фицджеральда, его рассказов и очерков.
Рассказы, которые Фицджеральд печатает в эти годы в «Эсквайре», отличаются исключительным разнообразием тем и сюжетов. Тут и рассказы на военно-историческую тему («Я не был на войне», «Ночь при Чанселорсвилле»). И истории из спортивной жизни («Дай мне шанс, тренер»). И — на медицинские темы, для Скотта и Зельды в 1930-е годы немаловажные («Трудный пациент», «Затянувшийся отъезд»). В «Затянувшемся отъезде» героиня, как и Зельда, — шизофреничка, страдающая раздвоением личности; она изо дня в день собирает вещи и спускается к выходу из клиники в ожидании давно погибшего мужа — грустная ирония, особенно если знать историю отношений Скотта и Зельды. Обращают на себя внимание и рассказы сенсационно-детективного характера («Постоялец из девятнадцатого», «Праздничные дни»); автор, пишущий для популярного журнала, этого жанра избежать никак не мог. Подобные темы, однако, писатель — опять же вслед за О. Генри — нередко трактует в комическом ключе, в некоторых рассказах ощущаются даже черты гротеска. Когда убийца-наводчик Маккенна («Праздничные дни») «причинял другим боль», это вызывало в нем «прилив сил и бодрости». В «Изувере» Креншоу Энгельс мстит убийце своих жены и сына несколько необычным способом: в течение многих лет он является к своему обидчику в тюрьму и читает ему нравоучительные сочинения, направляя его тем самым на путь истинный; подобного рода «изуверская» месть оказывается пострашнее электрического стула.
Таким образом, у Скотта Фицджеральда, автора с «двойным видением происходящего», были две «независимые» репутации. Серьезного романиста, пишущего для издательств, и «несерьезного», зато хорошо зарабатывающего новеллиста, пишущего для журналов. Как говорится, немного статистики. За три романа, написанные с 1920 по 1926 год и выпущенные совокупным тиражом 114 тысяч экземпляров, Фицджеральд заработал в общей сложности чуть больше пяти тысяч долларов, а за рассказы, напечатанные только в «Пост» и только в 1929 году, — 27 тысяч; как говорится, почувствуйте разницу. Он и сам не раз говорил — Хемингуэю в том числе, — что вынужден сочинять плохие рассказы, чтобы потом долго, вдумчиво писать хорошие романы, «настоящие книги». Не все рассказы были плохие, как и не все романы — хорошие; сказано это скорее для красного словца, воспринимать этот парадокс буквально едва ли стоит: среди рассказов Фицджеральда есть и первоклассные. «Первое мая», «Ледяной дворец», «Зимние мечты», «Молодой богач», «Последняя красавица Юга», «Опять Вавилон», «Сумасшедшее воскресенье», «Долгое ожидание» украсили бы любую, самую представительную антологию американской новеллы XX века.
