Иван Уханов - Рычков
Въехав в деревню Кичак, Николай, ища убежище от солнечной жары, вошел в один дом. Там на стене он увидел дощечку, обложенную пихтовыми веточками. Когда он хотел дотронуться до них рукой, хозяин и хозяйка подскочили к нему с криком, «чтоб я любопытство свое удовольствовал только глазами, а руками отнюдь не прикасался».
— Но почему я не должен касаться сей травы? — спросил Рычков.
— Это Модор, бог-хранитель домов наших, — ответил испуганный старик.
— Если коснется ее не токмо рука иноверца, но и наша, то покой семейства разрушится, и пойдут на дом наш одни несчастья, — добавила в ужас приведенная старуха.
Из живых существ вотяки обожают дятла, из богов — Киреметя и в день начала весенней пахоты приносят ему в жертву черного молодого барана.
Многим примерам своих предков вотяки следуют и в свадебных делах. Девицу сватают по уговору о том, сколько надобно дать за нее калыму. После того, как размер калыма установлен, жених увозит невесту «в свой дом и целую неделю пользуется ее приятностями». Затем приезжает отец невесты и забирает ее и весь год держит дома под таким приглядом, что она никак не может свидеться со своим нареченным. Жених же все это время старается выплатить калым, после чего играется свадьба.
Говоря о хозяйствовании вотяков, Николай Рычков заверяет, что в Российском государстве нет ни одного народа, могущего с ним сравниться в трудолюбии. «Ревнование и почтение к трудам у них столь велико, что женщины их стараются одна перед другой проснуться пораньше, дабы придти на жатву прежде своей соседки. Нередко случается, что женщины, лишась своих мужей, исправляют одни все те работы, которые в других народах свойственны только мужчинам». Между вотяками нет ни беспосредственно богатых, ни весьма скудных и лишенных пропитания. Праздность, будучи их обществом презираема, заставляет всех радеть о способах домостроительства; а земледелие служит истинною питательницею вятского народа. Богатство их составляют житницы, хлебом наполненные, пчелы и скотоводство, которыми будучи всегда изобильны, развозят на продажу по разным городам и заводам. «Границы их трудам есть смерть и младенчество, а прочее время жизни препровождают и самые дряхлые старики в домашней работе».
В июне 1770 года, завершив путешествие, Николай Рычков прибыл в Оренбург, куда еще в марте перебралась из Спасского вся семья Рычковых.
Петр Иванович с гордостью слушал рассказы сына, подмечая, как крепнет в нем пристрастие к новому ремеслу.
— Небось не приснилось бы никогда, сколь всего повидано и услышано?! Теперь журнал свои пухлый от дорожных записок надобно в дело привести — в научный труд, в книгу. Меньше ходи и разглагольствуй о путешествии своем, а опиши как есть. Ибо сказанное забудется, написанное останется. Суета молодости и теснота будней ныне первые помехи твои, но уединись, оттолкни все.
Коли вторая часть записок будет исполнена с тем же усердием, как и первая, показавшая твое стремление трудом заниматься не из тщеславия, а ради практической пользы для Отечества, то, как сказывали мне достославные Паллас и Лепехин, сочинения твои, мой сын, будут изданы Академией наук уже в этом году, — наставительно рассуждал Петр Иванович, склоняя еще не отдохнувшего от долгого путешествия сына к осознанию того, как важны в научной работе самодисциплина и воля.
— Понимаю, отец. Я и сам жажду засесть за бумаги. Вот только на недельку съезжу к яицким рыбакам ушицы похлебать. Ты сам прежде не советовал спешить с писанием, дабы вместо краснобайства дельные мысли на бумаге оставлять.
— И чтобы сам себя не оговаривал, не повторял, — с улыбкой добавил Петр Иванович. — Когда в сочинении два-три раза появляются схожие рассуждения, то они напоминают рассеянного человека, который, попрощавшись и дойдя до порога, вновь идет в дом и кланяется.
Через два месяца Николай закончил и заново переписал первую и вторую части своих «Дневных записок». Перед отправкой в Петербург дал их почитать отцу.
— Надеюсь, труд сей не залежится в нашей академии, — сухо похвалил Петр Иванович сына. — Только внешне надобно бы его достойно оформить, почтение людям, тебе высокое доверие оказавшим, выразить. И хотя сим сочинением ты делом признательность свою им доказал, но благодарность автор, как ныне принято, может еще и в самой книге объявлять. Подумай, какие слова тут более подходящи.
Первые две части тома Императорская Академия наук издала в конце 1770 года В толстой коричневой с золотым тиснением на обложке книге было 325 страниц и одна ландкарта. Для читателя вхождение в книгу было торжественным. Прочитав на титульном листе оглавление «Журнал, или Дневные записки путешествия капитана Рычкова по разным провинциям Российского государства в 1769 и 1770 году», читатель открывал следующую страницу, на которой крупным красивым шрифтом было напечатано:
«Его сиятельству графу Владимиру Григорьевичу Орлову, ея Императорскому величеству камер-юнкеру Императорской Академии наук, главному директору».
Далее следовала страница такого содержания:
«Сиятельнейший граф, милостивый государь!
Первый опыт трудов моих нахожу я за лучшее посвятить моему благодетелю, дабы сохранить в вечной памяти, что Ваше сиятельство были Покровителем наших экспедиций и истинным благодетелем тому, который во всю жизнь свою пробудет Вашего сиятельства всепокорным слугою.
Николай Рычков».
Затем, открыв четвертую страницу, читатель находил для себя предисловие, в котором автор объяснял суть своей творческой задачи:
«Познание всех частей государства утешает каждого любящего Отечество… Мы почувствуем несказанное удовольствие, когда сограждане наши сочтут сей малый опыт трудов за знак нашего к ним усердия, и чем более будучи они им приятны, тем больше будем мы стараться, дабы по прошествии каждого года выдавать в публику наши «Дневные записки».
На пятой странице была представлена «Карта, учиненная во время путешествия капитана Рычкова по разным провинциям…».
И только с шестой страницы начинался сам текст «Дневных записок». Все это лишний раз свидетельствовало, что издатели книги с большим уважением отнеслись к первым трудам молодого ученого, тем самым упрочая в нем охоту к новым путешествиям и редкому своему промыслу.
ЛУЧШАЯ ОПОРА ИСТИНЫ
Не ровен час: всякое бывает.
Народная пословицаВесной Рычкову нечаянно подвернулся случай совершить еще одно, едва не закончившееся для него погибелью, научное путешествие в неведомые ему киргиз-кайсацкие степи.
