Пирмин Майер - Парацельс – врач и провидец. Размышления о Теофрасте фон Гогенгейме
Когда женщина протягивает руку, врач видит «сосуды руки», «впадину на руке», пять пальцев, «а именно: большой, указательный, средний, безымянный и мизинец», а также ногти и «корень ногтя». Рука продолжается через локоть и доходит до плеч, в подмышках которых расположены «смеющиеся сосуды», которые имеются и в других «щекотных областях и местечках».
Кожа женщины выполняет функцию внешней границы и скрывает под собой удивительное творение, которое стоит в ряду прекраснейших чудес природы. Кожа имеет поры, которые Гогенгейм называет «отверстиями для пота». Он выделяет также внутренние покровы, ярким примером которых является «шкурка мозга» [192] . Находя широкое употребление в повседневном языке, приведенные термины не обязательно обозначали то же самое, что и у Парацельса. Ганс фон Вальдхейм, мастер по рытью колодцев, после посещения Николауса фон Флю заметил, что у его супруги Доротеи фон Флю, «приятной молодой женщины, чистое лицо и гладкая шкурка» [193] . «Гладкая шкурка» отнесена здесь к внешним кожным покровам.
Гогенгейм подробно рассматривает верхнюю переднюю часть корпуса, которую он обобщенно называет «грудью». Нашего внимания заслуживают «ямка», «сердечная ямка» и «пустоты между ребрами». Можно представить, какая жалость и сострадание звучали в голосе базельского лектора, когда он говорил о «женской груди» и «нежных сосках», которые, будучи пораженными болезнью, «краснеют, воспаляются, выделяют из себя смердящий гной и изменяют свой естественный цвет…». Если же, вдобавок ко всему прочему, «в груди появляются затвердения… то вытяжки и пункции, как правило, показывают, что это рак, каковое название взято от вареного рака» (VI, 263).
Продолжая разбор женской анатомии, Гогенгейм пишет о том, что в районе «пояса», где в ряде случаев развивается опоясывающий лишай, находится «пупок», по обеим сторонам от которого расположены бедра. Спину, которая называется «задней частью», по указаниям Вайманна, не следует путать с «седалищем» и «задницей». [194] Эти обозначения тазовой области были в эпоху Гогенгейма общеупотребительными и вполне академичными.
В нижней части корпуса, впереди, находятся «тайные места», которые автор в ряде случаев просто называет «тайной» [195] . Это понятие имеет множество значений. После Хильдегарды Бингенской и Альберта Великого под тайной женщины в Позднее Средневековье понимали все, что связано с женской сексуальностью. Внешняя часть «лона» покрыта лобковыми волосами. Наружные половые органы женщины носят у Парацельса весьма распространенное в течение многих веков название fud , которое в южношвейцарском диалекте произносится как Füdli и в настоящее время редко употребляется в своем первоначальном значении. Углубляясь в детали строения женских половых органов, обрисованного у Гогенгейма, мы находим среди них «срамные губы» и «срамное отверстие». Многие из этих выражений Гогенгейм нередко употреблял во время ожесточенных полемических споров со своими противниками, видоизменяя их и придавая им грубый и оскорбительный смысл (VIII, 57). «Срамное отверстие», открывающее вход в «матку», «родительницу», или, другими словами, внутренние половые органы, не следует путать с матрицей, этим ключевым термином для понимания женской сущности, а также причин здоровья и болезни женщин. При чтении сочинений Гогенгейма бросается в глаза отсутствие даже самых отдаленных намеков на дискуссию о девственной плеве, а также общих сведений по анатомии девушки, не вкусившей половой жизни. Это тем более странно, что подобные вопросы должны были представлять немалый интерес для Гогенгейма. К примеру, говоря в одной из базельских лекций о закладывании швов, он замечает, что для этой операции лучше всего использовать нитки, вытканные непорочной девицей. Эти рекомендации указывают нам на культ целомудрия в древней медицине. [196] Среди артерий интимной сферы указана «артерия розы», которая рассматривается в связи с менструальными циклами. [197]
Термин britsche , который в более ранний период использовался для обозначения влагалища, применяется автором по отношению к совокупности костей тазового пояса и лобковой кости. [198] Автор разбирает структуру нижних и верхних конечностей. Отдельно он рассматривает бедра, отмечая, что у взрослых женщин они приобретают выраженные формы. В связи с этим автор в ряде случаев просто называет эти части тела «толстыми». В работах Гогенгейма мы находим информацию о коленях, подколенных впадинах, большой берцовой кости и кровеносной системе ног. Автор сосредоточивается на описании стопы, упоминая о пятках, пяточных впадинах и пальцах ног, хотя остается непонятным, относятся ли последние к «щекотным областям и местечкам». Впрочем, в учебную функцию сочинений Гогенгейма по анатомии и патологии не входило подробное описание ощущений тех или иных частей тела. Задача доктора Теофраста заключалась в том, чтобы побудить своих учеников применять полученные им знания на опыте.
Не стоит рассчитывать найти в сжатой обрисовке анатомии человека ту степень точности, которая отвечает нашим сегодняшним требованиям. Даже новаторская для своего времени анатомия Везалия далека от современных представлений. Сочинения Гогенгейма, выдержанные в холическом, целостном стиле, помимо описания физического строения человека, затрагивают и макрокосмический уровень. О медицинском языке Парацельса известный германист Фридрих Гундофф писал: «…единство восприятия и толкования выражено у него довольно путаным стилем. Простонародный язык, на котором писал Гогенгейм, был неспособен структурно расчленить смысловую, духовную, эмоциональную и рациональную составляющие его знаний… В данном случае речь идет не о противопоставлении аналитической и синтетической науки, а о стилистическом членении целостного восприятия, о четком разграничении увиденного и подуманного… об отделении одного тематического блока от составных частей другого, наконец, о духовных перспективах его работ. Обо всем этом Парацельсу едва ли было известно. Стилистически он стоял на уровне готического художника, не владевшего искусством перспективы. Мы можем отдавать предпочтение душевной полноте, глубине выражения, жизненной силе или, наконец, духовному содержанию такого художника перед виртуозными произведениями поздних живописцев. Но это не исключает технической продуманности творений потомков, которые в других отношениях, возможно, были весьма поверхностны. Сочинениям Парацельса недоставало именно технического оформления» [199] .
Некоторую резкость приведенного суждения можно объяснить недостаточно терпеливым чтением Гундоффом сочинений Парацельса. Германист оставляет без внимания те места гогенгеймовских работ, которые точно и однозначно передают увиденное и подмеченное автором. Кажется, что парацельсовским произведениям действительно недостает дифференциации. Однако, заключая в себе «душевную полноту», «глубину выражения» и «жизненную силу», отмечаемые Гундоффом, книга о матрице, написанная Гогенгеймом в Санкт-Галлене, по праву остается одной из выдающихся работ в истории женской медицины.
