Эдвард Радзинский - Загадка Бомарше
– «Увы, нет».
– Вы торопитесь, – обратился Бомарше к мадемуазель де О., – а здесь ремарка.
Мадемуазель прочла ремарку:
– «Она прелестно вздохнула: «Увы, нет».
– «А у меня, Ваше Величество, есть великолепный протеже на роль… конечно, не партнера, но заботливого и умелого слуги. Мсье Казот имел возможность его увидеть и сможет подтвердить. Я прошу вас обсудить это с мсье Казотом, избегая отвергнутого судьбой партнера. Ибо по опыту могу сказать: актеры не терпят умелых соперников на сцене. А мой протеже создан самой судьбой для опасных ролей».
– «Ах, Бомарше, я не знаю, чем все это закончится, но знаю, что ни о чем не буду жалеть. Нельзя покорно сносить унижения».
– «Так как насчет моего протеже, Ваше Величество?»
– «Мсье Казот вам передаст… Я переписываюсь с ним ежедневно».
– И Казот вскоре передал мне ответ королевы: «Нет»… Что ж вы молчите, граф? – обратился Бомарше к Ферзену. – Это ведь был привет от вас… который столько раз губил ее своими советами, который и сейчас лжет, будто не знал о моем участии. Знал и жалко ревновал! Этот безумец ревновал ее к людям, цветам, даже срубленным деревьям… Да, я любил ее, а вы погубили!.. Пистолеты в вашем распоряжении. Я закончил.
Граф сказал, как-то сразу охрипнув:
– Вы… вы ничтожный…
– Простолюдин, – улыбнулся Бомарше.
– Вы посмели охотиться за нею. Она рассказывала, как на репетиции вы смотрели на нее…
– Даже это рассказывала? Да, мой друг, я люблю дам – молодых и не очень, красавиц… и не очень. Всех, кто репетировал в моих пьесах. – Бомарше засмеялся. – Впрочем, и в чужих тоже… Но это вы погубили ее! Как мы с вами теперь хорошо знаем, мой корсиканец не умел проигрывать. Он спас бы и ее, и Семью.
Граф Ферзен поднялся.
– Как, вы нас покидаете, граф? Не убив меня?
– Достаточно того, что вы убили меня. Будьте прокляты!
– Однако каков финал! За это непременно следует выпить!
– Наконец-то! – воскликнул маркиз.
Граф остановился в дверях и с волнением следил за Бомарше.
Бомарше поднял бокал и оглядел присутствующих:
– Может быть, кто-нибудь скажет тост? Но все молчали.
– Ну что ж, тогда скажу я: за финал! И он медленно выпил вино.
– Браво! – прошептал маркиз.
А Ферзен, не прощаясь, вышел. Точнее, выбежал из комнаты.
– И граф торопливо покинул нас, – засмеялся Бомарше. – А теперь, – обратился он к мадемуазель де О., – за ним! Фигаро посадит тебя в карету и объяснит, как найти логово несчастного графа. Вперед, мадемуазель! Граф хорошо заплатит. Ему надо забыться… в объятиях королевы. И если он ударит тебя – не отставай. Он сдастся… или сегодня же покончит с собой. – Бомарше засмеялся. – Нет, сдастся, бьюсь об заклад!
– А если прогонит? – Мадемуазель, торопясь, допивала оставшееся на столе вино.
– Если прогонит, то Бомарше – плохой писатель. Но это не так. Прощай!
– А разве мы не увидимся? – мадемуазель обращалась сразу к маркизу и Бомарше.
– Уверен – нет. Он заберет тебя с собой. Прощай, шлюха! И будь счастлива, королева.
Мадемуазель расхохоталась и выбежала из комнаты.
Фигаро степенно уложил листы в красную папку и направился к выходу.
– Возвращайся скорее, Фигаро. Я хочу успеть с тобой попрощаться. – Бомарше обнял молчаливого слугу.
Фигаро кивнул и молча вышел вслед за мадемуазель.
– Послушайте! – вскричал маркиз. – Кто дал вам право распоряжаться мадемуазель? Эта наша общая собственность…
– Иначе он и вправду покончит с собой. Я не хочу, чтобы его жизнь была на моей совести – особенно сегодня. Дадим ему утешение… Бедный граф, – усмехнулся Бомарше, – он так и умрет, ничего не поняв. Ведь он, как и вы, не знает, на что способна интрига в настоящей пьесе.
– Ну не мучьте, я страшно любопытен. Что вы могли еще придумать? Какой еще блестящий и оттого банальный ход? – Маркиз исследовал пустые бутылки на столе. – Проклятье, шлюха выпила все вино!
– Вы хотите узнать всю пьесу? – Бомарше положил рукопись в секретер и демонстративно повернул ключ в замке.
– И заодно попросить немного вина.
– Вино будет по возвращении Фигаро. Что же касается пьесы… вас ждет много приятных и неожиданных сюрпризов… Пьеса продолжалась. Явление шестое: дом Бомарше после побега. В полночь король и Семья благополучно бежали из Парижа. Бомарше спит. В четыре утра его будят – оказывается, юный лейтенант пришел за ответом. В суете приготовлений к побегу я о нем совсем забыл… Спросонья я велел Фигаро сказать, что все изменилось, что его услуги не нужны, и дать ему денег… немного. И выгнать негодяя, нарушившего хрупкий сон старого писателя! Но он не ушел… От этого маленького человечка исходит какая-то странная энергия. И Фигаро – думаю, к собственному изумлению – привел его ко мне. Он сел перед кроватью и вместо приветствия начал читать слова Фигаро из пьесы: «После того как за мной опустился подъемный мост тюремного замка, я хотел только одного: чтобы люди, которые так легко подписывают эти грозные бумаги, сами попали сюда однажды». После чего он спросил: «Неужели вы передумали, гражданин Ронак?»
«Именно так», – сказал я ему.
«Но если они вернутся к власти – конец вашему Фигаро. Сейчас они в беде и оттого милы. Люди в беде всегда милы… Но когда вернутся с армией – будут беспощадны».
«Молодой человек! «Я все видел, всем занимался, все испытал» – это все тот же мой Фигаро из пьесы. И теперь я уверен: несправедливость не зависит от строя, это свойство рода человеческого. И монархисты, и революционеры, когда они во власти, одинаково гадки. Чего вы хотите еще, лейтенант?»
– Браво! – сказал маркиз. – Наконец-то слышу хоть и банальное, но верное…
– «Я хочу, мсье Ронак, – сказал этот молодой дьявол, – только одного: чтобы вы подтвердили, правильно ли я догадался. Птички решили покинуть клетку?»
«Послушайте, но вы же поклялись служить этому делу. Вы с самого начала лгали?»
«Нет. И вы это знаете. Получив деньги, я выполняю соглашение. Всегда. Но, к счастью, мне отказали, и я свободен. Я не хотел бы отдать им то, что должно по справедливости принадлежать Фигаро… То есть мне».
Я промолчал. Он же весело расхохотался.
«Спасибо. Не возразив, вы подтвердили мою догадку. Итак, они бегут. Когда это должно случиться?»
«Позвольте мне выпить кофе, друг мой, прежде чем я вам отвечу…»
Я выпил кофе, не торопясь оделся, написал несколько деловых писем. Был уже шестой час. Семья была в пути почти пять часов, и их наверняка уже встретили верные гвардейцы. Пьеса фактически закончилась, интрига умирала… Пять часов преимущества дал я старой власти в моей пьесе. Почему бы не дать призрачный шанс их недругу Фигаро? В конце концов, он прав. Мы должны любить своих героев, даже если в будущем они убьют нас. Тем более что это вновь оживит интригу…
