Жорж Садуль - Жизнь Чарли
Теперь же в мечтах он представляет, что Терри — его партнерша, что эта больная девушка, выздоровев, исполняет вместе с ним «песенку сардинки», где поется о том, что человеку дано возродиться когда-нибудь в виде рыбы, волны или камня; и в его мечтах зрители бурно аплодируют ему. Благодаря Терри к нему вернулся успех.
Огни рампы» (1952 г.)
«Огни рампы» (1952 г.) Терри (Клэр Блум), Кальнеро (Чарли Чаплин).
Терри уже бродит по комнатам, едва переставляя ноги и держась за стулья; но без поддержки она не может ступить и шага, несмотря на уговоры Кальверо, который считает, что болезнь — всего лишь плод ее воображения и вызвана печальными воспоминаниями тяжелого детства. Сам он уже бросил пить. Он возлагает все свои надежды на предстоящее выступление на сцене третьеразрядного мюзик-холла.
Зрители не освистали Кальверо, но, — и это еще хуже, — не проявили никакого интереса к его номерам. Его шутки, гримасы, всякие клоунские выходки не вызвали смеха. Зрители зевали и один за другим покидали зал.
В этот вечер Кальверо возвратился домой очень поздно. После некоторого колебания он рассказывает Терри о своем провале и о том, что предприниматель мюзик-холла прогнал его. Старик в отчаянии. Терри пытается укрепить его мужество и повторяет те самые слова, которыми он подбадривал ее: «Теперь-то и надо показать, чего вы стоите, теперь-то и надо бороться».
«Бороться!» Она с таким пылом проговорила это слово, что даже привстала, и вдруг пошла, и начала ходить по комнате, повторяя: «Бороться! Вспомните все, что вы говорили мне о силе жизни, о горении, которое движет и вселенной, и каждым из нас». Слезы и смех прерывают ее слова… Усилием воли она поборола болезнь. Она может ходить… Болезнь ее прошла, прошла навсегда, она и была только плодом ее воображения… «Я хожу, я могу ходить…» — в упоении повторяет она, бродя с Кальверо до рассвета по Лондону.
Перед девушкой снова открывается светлое будущее. Она снова станет танцовщицей.
Однажды вечером Кальверо провожает ее в театр. Он видит из-за кулис, с каким блеском она выступает, видит, как с ней заключают контракт. Ей поручена ведущая роль в новом спектакле — балете «Смерть Коломбины», ей предсказывают блестящую карьеру.
В этой пантомиме занято много персонажей. На одну из побочных ролей по просьбе Терри приглашают и Кальверо. Он надевает снова свою клоунскую одежду, его лицо обсыпано мукой. Грим, короткие штанишки, нелепые кружева только подчеркивают его старость. Однако именно он, не потеряв присутствия духа, поддерживает Терри в минуту колебания перед выходом на сцену, когда ей вдруг показалось, что ее ноги опять отказываются служить. Кальверо насильно выталкивает ее. В роли Коломбины она имела большой успех.
Музыка для балета написана тем самым молодым человеком, в которого была влюблена Терри, они снова нашли друг друга. Однако Терри считает своим долгом предложить Кальверо жениться на ней. Старик не может поверить в ее чувство к нему, тем более что он случайно услышал бурное признание молодого композитора. На другой день после премьеры директор театра (Норман Ллойд), недовольный выступлением клоуна, приглашает на его амплуа одного из товарищей Кальверо. Старик об этом узнает… Не желая мешать карьере Терри, он уходит из ее жизни, исчезает. Он присоединяется к жалкой труппе бродячих музыкантов.
Проходит два-три года. Выступления балерины всюду сопровождаются шумным успехом — в Лондоне, как и в других столицах — в Париже, в Нью-Йорке, в Риме, в Москве. Вскоре после выздоровления Терри вспыхнула война. Знаменитая балерина снова приглашена в Лондон, где находится и молодой композитор, только что призванный на военную службу.
Случай сталкивает его с Кальверо, который с труппой бродячих музыкантов ходит по барам, прося подаяние. Терри, узнав об этом, устраивает благотворительный спектакль-гала в пользу своего старого друга.
Актер усердно готовится к этому прощальному выступлению, которое, как он надеется, моя^ет ознаменовать для него счастливый поворот — возвращение на сцену. Своим партнером он приглашает одного из старых друзей (Бестер Китон). К сожалению, он снова пристрастился к виски и нередко выпивает лишнее, несмотря на запрет врачей, опасающихся за его больное сердце.
Кальверо выступает в трех номерах — бродяги-поэта, склонного пофилософствовать, затем искусного дрессировщика блох и, наконец, самозабвенно играющего, но неловкого музыканта, и с каждым разом восторг публики нарастает, раздаются бурные аплодисменты. Успех снова сопутствует ему.
Согласно программе, последний номер заканчивался тем, что Кальверо, играя на скрипке, срывался с подмостков и падал прямо в оркестр на большой барабан, продавливая его. Ловкий прыжок приводит зрителей в полный восторг. Но старик уже не в силах встать на ноги: больное сердце не выдержало напряженной работы и выпитой перед выступлением лишней рюмочки. Чувствуя приближение смерти, он просит музыкантов скрыть это от публики, которая пока еще ничего не подозревает; по его желанию рабочие-машинисты выносят его вместе с барабаном на сцену, и он даже отвечает на аплодисменты. Спектакль ни в коем случае не должен быть прерван.
Умирающего Кальверо положили на какое-то подобие кушетки. Он просит поднести его поближе к сцене, и последний взгляд артиста обращен к Терри, которая в белом одеянии танцует среди декораций таинственного леса.
Чарльз Чаплин не обманулся в своем доверии к Франции. Полный успех увенчал здесь «Огни рампы». Самые прославленные артисты и режиссеры горячо аплодировали ему; видно было, что они глубоко взволнованы, у некоторых даже выступили слезы на глазах.
Не менее восторженный прием оказала фильму и широкая публика, несмотря на высокую цену билетов и продолжительность сеанса. (Чаплин восстановил куски, вырезанные им перед показом в Лондоне и премьерой в Париже.) Простые люди часами стояли в очередях у дверей крупных кинотеатров, где демонстрировались «Огни рампы». За полуторамесячный срок фильм привлек свыше полумиллиона зрителей, побив все рекорды посещаемости в Париже за 1952 год. Успех тем более поразительный, что текст фильма звучал по-английски, а во Франции при показе «сдублированных» фильмов с субтитрами численность зрителей обычно не превышает нескольких десятков тысяч.
В 1920 году Эли Фор, известный французский искусствовед, не пожалел красок, доказывая в одной из своих статей, что Чарли стяжал не меньшую славу, чем Шекспир.
В 1952 году персонаж Чарли уже исчез с экрана, да и Эли Фора уже не было в живых, однако «Огни рампы» блистательно подтверждали этот взгляд, высказанный тридцать лет тому назад. Конечно, и сравнение Чаплина с Мольером, высказанное в те же годы Луи Деллюком, сохранило свою силу. Вполне правомерно сопоставить последний фильм Чаплина хотя бы с комедией «Урок женам», переделанной в трагедию. И все же блистательная, исполненная глубокой мудрости картина «Огни рампы» ближе всего была к шекспировской драматургии.
