Виктор Прибытков - Черненко
Концепция «социализма по-французски» ориентировалась на множественность форм общественного присвоения. Считая необходимым продолжать развитие традиционных форм государственной и кооперативной собственности, французские коммунисты предусматривали создание собственности муниципальной, департаментской, региональной. Кроме того, они заявляли о своем понимании той важной роли, которую играют в жизни Франции мелкие и средние частные предприятия.
Рассуждая о том, что подлинный социализм должен быть непременно продуктом творчества широких масс, Марше заметил: «Счастье народа нельзя сделать без него, тем более вопреки ему».
Далее привожу некоторые записи из своего блокнота, которые представляют собой отдельные выдержки из отчетного доклада Марше:
— Долгое время мы верили в существование «всеобщей модели» социализма. Но теперь мы решили этот вопрос четко: социализм не должен быть чужеродной прививкой на дереве нации…
— «Социализм цветов Франции» — это не социализм, приготовленный где-то и перекрашенный в цвета Франции…
— «Социализм по-французски» должен сохранить всё, что завоевано во Франции в области свободы… Французский социализм — это общество прав человека…
— Социализм не может быть предметом импорта…
Это, по существу, была полемика с КПСС, и полемика довольно острая. Все высказанные в Париже положения (я их привел не в полном объеме в качестве наиболее ярких примеров) в то время воспринимались в Москве неоднозначно, в основном негативно.
Черненко такую позицию руководства ФКП воспринимал непросто. Она рушила привычную мировоззренческую позицию, взгляды и убеждения, которые он столько лет старался нести в жизнь, передавать другим. Он не был готов к этому. Мешали груз годами выработанных стереотипов, устойчивая ортодоксальность мышления. Я говорю об этом, чтобы читатель понял, как тщательно и с каким волнением готовился он к выступлению на митинге солидарности в рабочем пригороде Парижа Вильжюиф. Помню, как накануне сложно рождалась и формулировалась мысль, которая в его выступлении казалась простой и понятной. «Мы глубоко убеждены, — заявил на митинге Константин Устинович, — что социализм — разумеется, в тех формах, которые соответствуют условиям и традициям каждого народа, — будет завоевывать всё новые рубежи. Будущее принадлежит тому обществу, которое служит человеку труда!» Такая фраза была предложена Загладиным в последний момент перед выступлением, и Черненко согласился с ней.
Вот так, довольно непросто, набирал Черненко необходимый опыт зарубежной деятельности. И важность приобретенных им в те годы навыков решения внешнеполитических проблем трудно переоценить, поскольку его короткое правление страной пришлось на очень сложный и бурный период международной жизни.
Так уж вышло, что поездка во Францию была последней зарубежной командировкой Черненко. В 1983 году болезнь помешала ему выехать в ГДР для участия в работе конференции, посвященной 150-летию со дня смерти К. Маркса. В ранге Генерального секретаря ЦК КПСС и позднее, когда стал он и Председателем Президиума Верховного Совета СССР, ему так и не удалось побывать ни в одной зарубежной поездке. И тем не менее повторюсь, что предыдущий, пусть и не очень богатый, практический опыт внешнеполитической деятельности помогал найти верный подход к решению многих важных вопросов, в том числе и к проблемам внутренней политики, вырабатывать свой взгляд на многие вещи.
Опыт этот Константину Устиновичу понадобился буквально с первых дней и даже часов вступления его на пост генсека, когда резко изменился весь ритм его жизни. Такого чувства раньше не было — видно было, что он почти физически ощущал, как необыкновенно повысилась ответственность за каждое сказанное или написанное им слово, особенно когда приходилось заниматься международной проблематикой. И все же то, во что пришлось ему вникать в этот период, по своему смыслу было гораздо сложнее и тоньше, чем раньше, потому что лежало главным образом в сфере профессиональной дипломатии. Предыдущие же его зарубежные поездки, как правило, не были связаны с принятием каких-либо ответственных решений. Встречи и беседы, которые до этого проходили с участием Черненко за рубежом, носили в основном общественно-политический характер, а декларирование каких-то принципов, по сути, не влияло на взаимоотношения государств и расстановку сил в мире.
Теперь же всё поменялось. Стремительный темп развития событий требовал быстрого принятия безошибочных решений и одновременно — спокойного обдумывания каждого шага, каждого слова. Нужно было последовательно и строго проводить в жизнь внешнеполитическую стратегию партии, сформулированную ее съездами, уметь находить единственно верную для каждой ситуации тактику, корректировать ее в зависимости от обстоятельств, предвидеть ответные шаги партнеров и отыскивать ответы на них — именно так понимал Константин Устинович свои задачи на международной арене. Но времени, которого и так не хватало, стало еще куда меньше. Поэтому нередко Черненко был вынужден плыть по течению, целиком полагаясь на материалы, подготовленные МИДом, помощниками, экспертами по тем или иным международным проблемам.
Период нахождения у власти Черненко, как и время правления Андропова, отличался исключительно сложной международной атмосферой, которую нужно было как-то нормализовать. И, став генсеком, Черненко терпеливо искал пути конструктивного и реального возрождения процесса разрядки международной напряженности, который оказался под угрозой: все достигнутые соглашения с западными партнерами, казалось, свела на нет афганская война.
А ведь, несмотря на весьма противоречивую обстановку в мире, еще совсем недавно, в конце семидесятых годов, возникли достаточно веские основания надеяться, что путь к углублению политической разрядки, к перелому в сфере военной конфронтации в какой-то мере расчищен. Об этом свидетельствовала известная советско-американская встреча в Вене на высшем уровне, которая проходила в столице Австрии с 15 по 18 июня 1979 года. В состав советской делегации входил тогда и Черненко.
Главным итогом этой встречи стало подписание с Соединенными Штатами Америки Договора об ограничении стратегических и наступательных вооружений — ОСВ-2. Путь к этому событию занял почти семь лет. В результате длительных и непростых поисков взаимоприемлемых, компромиссных решений и было выработано соглашение, построенное на принципе равенства и одинаковой безопасности. Договор ОСВ-2 содержал, как тогда говорили, «взвешенный баланс интересов двух государств». У мировой общественности появились реальные надежды.
