Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота
– Есть!
– У меня все, идите.
Проклиная в душе подобную командирскую прыть и самого командира, офицеры отправлялись по каютам. Рабочий день окончен.
XXXУтро, как известно, начинается с рассвета. Подъем, туалет. Малая приборка. Завтрак. Построение по большому сбору. Поличная поверка. “Офицерскому составу прибыть на ходовой”. 8 часов 30 минут. Построились.
– Товарищи офицеры! Я пригласил вас на ГКП, чтобы напомнить, что я несу персональную ответственность перед партией и правительством за вверенный мне корабль... Доктор, вы ночью проверяли вахту?
На всех кораблях принято в дополнение к дежурной смене, дозору по живучести, погребам и т.д. “расписывать офицеров” на “ночную проверку вахты”. Никакими документами этот перл бдительности не предусмотрен. “Проверяющие” не знают, что проверять, почему нужно дублировать официально стоящих на вахте людей. От недоверия? Для перестраховки?
– Так точно, проверял.
– Товарищи офицеры! Читаю вам записанные доктором в журнале проверки замечаний: 1. Мусор в кормовом гальюне. 2. В тамбуре кладовой провизии отсутствует плафон. 3. Матрос Гегидзе бродит после отбоя по кораблю. И это все? Разве это проверка? Мне стыдно за офицера! Лейтенант Иванов!
– За отсутствие политической бдительности объявляю вам выговор!
– Есть!
– Вопросы есть? Нет? Все свободны. По плану.
Та же история с небольшими вариациями повторяется ежедневно. Только выговоры объявляются разным офицерам. Политическая бдительность отсутствует поголовно. Ночная проверка вахты не организована.
Если человеку сто раз повторить, что он свинья, то на сто первый человек захрюкает. Упорная последовательность в оценке деятельности офицеров командиром корабля навела лейтенантов на мысль: необходимо хотя бы один раз проверить корабль по-настоящему. Каждый моряк знает, что на корабле существует масса помещений, куда неделями никто не заглядывает. Это вентиляторные выгородки, тамбура, шахты, коридоры кабельтрасс. Однако, требования к их содержанию те же, что и требования по содержанию кают-компаний офицеров. Все должно быть “в образцовой чистоте и исправности”. Однако, “в действительности все выглядит иначе, чем на самом деле”.
В один из вечеров, накрыв в каюте стол для подкрепления сил и вооружившись терпением и решительностью, я и Мегердичев решили обойти и посмотреть все помещения корабля на предмет “выявления замечаний”. Этим своим рвением в службе мы решили доказать командиру, что хоть капля политической бдительности в нас все же есть.
К утру обход корабля был закончен. То, что мы выявили, могло потрясти устои Вселенной, но никак не привычный ко всему флотский организм.
Ржавчина, разграбленная электропроводка, мусор, затопленные трюма, горы промасленной ветоши, грозящие возгоранием окурки... Персонально отвечающий командир должен был быть представлен к увольнению без пенсии.
Изложив увиденное шершавым языком плаката в журнале обхода, мы решили “нечаянно” показать этот журнал старшему на переходе – адмиралу. Тем самым доставить командиру удовольствие иметь с ним беседу по поводу...
Утром, объявив офицерам причину приглашения на ГКП, командир спросил:
– Кто сегодня ночью проверял вахту? Я не вижу журнала замечаний.
Вперед выступили я и Мегердичев. С кислой миной человека, потерявшего совершенно секретный документ, Мегердичев сказал:
– Товарищ командир. Мы с доктором сегодня, в соответствии с вашими указаниями, всю ночь обходили корабль, выявили массу замечаний. К утру записали их в журнал и вот, когда по команде двигались на ГКП, в коридоре нас встретил адмирал и указанный журнал потребовал к себе. Так что все наши недостатки, художественно оформленные, лежат на столе у адмирала. Думаю, что он вас с ними ознакомит.
Командирский организм, изношенный двадцатью пятью годами флотских неожиданностей, бледнеть начал с лица. Кровь уходила в нижние части тела.
– Штурман! Почему не обработана до сих пор карта погоды? Объявляю вам выговор!
– Есть!
Трое суток аврала по “устранению выявленных замечаний” измотали команду. Ночные бдения офицеров были отменены. Политическая бдительность оказалась в наличии.
XXX9.00. В медицинском отсеке начинается прием больных, время приема регламентировано приказом командира, выписка из которого, взятая в рамочку, висит на двери амбулатории. 9.00 – 11.00. Это время отдано врачу, больным, здоровью военморов. Де-юре. Де-факто строгий приказ командира не действует. Вызов к старшему помощнику. Здесь док услышит историю, что нахальный таракан забрался в холодильник и съел сахар, следовательно, знания, полученные врачом в вузе – обыкновенная глупость. Больные ждут.
Вызов к заместителю. Здесь док узнает, что его подчиненный, матрос Губский, матерно выражал недовольство отсутствием порядка на камбузе. Следовательно, моральный облик офицера не лезет ни в какие рамки, не соответствует моральному кодексу строителя коммунизма. Попутно док узнает, что работает на китайскую разведку.
Больные ждут.
Большой сбор, совещание, политинформация, занятия по плану командира или другого начальника.
Больные ждут.
Любая попытка врача не прибыть на любое из мероприятий заканчивается выговором за отсутствие понимания задач текущего момента.
Амбулаторный прием окончен. И чтобы провести его в соответствии с требованиями руководящих документов и медицинской науки, врач должен работать в обеденный перерыв, если в нем сохранилась хоть капля гуманизма и чувство врачебного долга окончательно не вышиблено флотом из души эскулапа.
Итак, с 12.00 до 15.00 (адмиральский час) корабельный эскулап потратил на лечение больных. 15.00 – 17.30 – время, отведенное приказом командира на амбулаторный прием. Вместо приема – сборы, разборы, грудь четвертого человека. С 18.00 до 20.00 прием больных осуществляется фактически. В личное время врача. Вот вам и суточное планирование. Говорят, что представителям иностранных разведок на нашем флоте работать гораздо труднее, чем в Японии. Это связано с тем, что мы планируем одно, делаем другое, а получается третье.
Глава 22
ИНДИЯ
Прошли Японское море. Яркое южное солнце покрыло потом лысину старшего помощника. Иллюминаторы ощетинились фанерными воздухозаборниками. Тела механиков начали покрываться потницей. Расход спиртового раствора бриллиантовой зелени начал увеличиваться прямо пропорционально возрастанию температуры воздуха. С входом в Корейский пролив на корабле была дана команда переодеться в тропическую форму одежды, выданную всему экипажу и пассажирам накануне.
