Сигизмунд Дичбалис - Зигзаги судьбы
Почему я начал беспокоиться — не знаю. Всё, казалось, было спокойно, и наша семья летала по всему свету на доходы от этого дела. Раз пять был я то с женой, то с сыном, а то и с дочерью в путешествиях вокруг света, останавливаясь в Гонконге, Японии, США, Англии и чуть ли не в каждом городе и городишке Европы. Швейцария, Италия, Германия, Югославия, Венгрия и Франция были для нас хорошо знакомыми местами. Однажды мы с дочерью присоединились к туристической группе, которая объехала всю Европу верхом на лошадях. У нас были свои лошади в Австралии, и мы чувствовали себя совсем как «профессионалы», в то время как у других всё болело от тряски.
Как часто был я так близко к советской границе! Как хотелось взглянуть на Родину! Но я знал способности и злопамятность «малиновых погон» и рисковать, даже с австралийским паспортом в кармане, просто не хотел. Я никогда не делал никаких выпадов против моей Родины или против её правителей. В кругу друзей я, конечно, свободно высказывал своё мнение, что ум у людей в СССР заморочен настолько, что многие уже не понимают — ведут ли их к лучшему или только обманывают.
Что касается меня, то, попав в мир капитализма, я понял, что «не так страшен чёрт, как его малюют». Я воспринял принцип «свободного мира»: от каждого по его способности (не только грубой физической, но и умственной, и деловой) и каждому по его достижениям, упорству, выдержке и находчивости. «Good luck», счастье тому, кому удалось честно заработать, рискуя всё потерять. Ну а те, кто жульничают (а таких у нас тоже много!), отвечают перед судом, если их поймают.
И вот потерять-то всё я и не хотел. Из газетных и журнальных статей я понял, что не всё идёт, как надо в экономике страны. Спад в экономике мне был уже знаком — мы приехали в Австралию как раз, когда там была рецессия. О большой, мировой, я тоже много читал. Вот и пришёл я к выводу, что нам надо продать землю, чтобы избавиться от долга страховой компании. Мои партнёры ужаснулись. Как так? Мы покупаем по нормальной цене, продаем с хорошей прибылью, и если что случится, мы сможем продать землю по себестоимости и избавиться от долгов. А долгов у нас было около двух миллионов долларов (в 1974 году это была колоссальная сумма). Я объяснял, что кроме нас есть и много других, занимающихся тем же делом. Они тоже будут вынуждены продавать по себестоимости, и на рынке будет больше земли, чем покупателей… Но уговорить партнёров мне не удалось!
Последним фактором, побудившим меня принять решение к выходу из нашего дела, было то, что в это время наши дураки-австралийцы, клюнув на пропаганду австралийских коммунистов и лейбористов, сделали премьер-министром Австралийского Союза хитрого, заносчивого социалиста Уитлэма. Он обложил страну налогами, которыми поддерживал не только действительно нуждающихся, но и каждого лентяя или лентяйку, предпочитавших гулять по пляжу вместо того, чтобы зарабатывать на хлеб насущный.
Поскольку социалисты обложили предприятия налогом, который зависел от численности работающих, то компании начали сокращать штат, увольнять тех, кто не был абсолютно необходим для производства. Уволенные сразу вставали на пособие, что требовало дополнительных средств из бюджета. Это привело к ещё большим налогам на бензин, операции с недвижимостью и на наследство. Страна до сих пор не пришла в себя от того социалистического эксперимента!
К этому времени я уже продал свои акции своим партнёрам, только-только выручив то, что я вложил четыре года назад. Случилось именно то, чего я и боялся — земельные участки начали продаваться ниже себестоимости, последовали банкротства и то, что им сопутствует: самоубийства, развал семей и пр.
Подсчитав свои финансы, которые мне удалось сохранить, я купил маленькую усадьбу, сдал наш дом в аренду и стал «фермером». У нас были и коровы, и племенные быки, и лошади чистокровной арабской породы, гуси, утки и куры. Кенгуру, всякие ящеры величиной с динозавров (игуаны в два метра длиной), лисицы и кролики, в счёт не шли. С ними шла постоянная борьба за существование. Или мы их съедим, или они съедят всё вокруг у нас!
Быть фермером в Австралии — все равно, что быть профессиональным игроком. Или станешь богатым, или прогоришь. Всё зависит от места, погоды и везения. Наша Австралия то горит в ста местах, то всё, что горело, находится под водой. Конечно, мы не занимались фермерством профессионально — больше ради того, чтобы познакомить наших подростков с животным миром и жизнью вне большого города.
Наши средства укреплялись частыми гонорарами за мои фотографии животного и подводного мира в Новой Гвинее и случайными контрактами на съёмки того или другого, их я получал из разных стран. Однажды меня вызвал мой друг Штреземан в Германию для съёмки фильма о работе по исследованиям и лечению астмы в его клинике. Провёл я там шесть месяцев, хорошо заработал, все были довольны съемками, а у меня остались неизгладимые впечатления моего пребывания там…
Сын к этому времени окончил университет и стал специалистом по тропическим фруктам. У нас в Австралии опять началось что-то вроде спада, и получить работу по его специальности было не так уж легко — новоиспечённый специалист, кому он нужен в тяжёлое время? Намекнув сыну о том, что ему полагается помощь как безработному, я с гордостью услышал от него, что пока у него есть сила и руки, помощи ему не надо. 8 месяцев работал сын в китайском ресторане, где мыл посуду. Теперь его очень ценят в штате Северная Территория, где он занимает должность главного растениевода и приносит много пользы (и дохода) местным фермерам своими советами и руководством. Его часто посылают в командировки по Австралии, а то и в азиатские государства — такие, как Малайзия, Тайвань, Таиланд и др.
Наша с Трудой дочь Янина росла на свободе и просторе фермы. Надо упомянуть, что и она, и сын, и жена помогали мне во время постройки конюшни на десять лошадей и (потом) нашего уютного двухэтажного дома. Они помогали не только морально, но и физически, кто как мог. Сын и дочь научились класть цементные блоки в стены конюшни, а жена помогала мне затаскивать на крышу дома восьмиметровые балки для крыши и потолка. В общем, два года упорной работы ушло только на постройку. Заборы, дорога, корчевание пней, разбивка огорода, курятник и фруктовый сад… — все это ещё находятся в не совсем законченном состоянии (по словам жены).
Пришла пора перевести дочь в частную школу в Брисбене. В это время сын уже женился на очень милой австралийке шотландского происхождения и шёл по жизни самостоятельно. Хотелось быть недалеко от дочери (наша ферма находится в 1560 км от Брисбена, в штате Новый Южный Уэльс), и мы разъехались снова, сдав ферму в аренду. Труда с Яниной в Брисбене, Ян в Дарвине (штат Северная Территория), а мне надо было лететь в Европу с моими киноаппаратами, дабы заработать средства для покрытия житейских расходов. Надо было помочь детям встать на ноги, помочь приобрести дом для сына с уже запланированным внуком (мы с Трудой были просто уверены, что это будет ВНУК). За исключением пары операций, ставших необходимыми для восстановления моей «подъёмоспособности», так как я надорвался на ферме, всё шло «нормально» (слово, которое резало мне ухо, когда я услышал его от последних иммигрантов из России, но к нему я уже привык).
