Антон Чехов - Письма Чехова к женщинам
Знаешь, мне кажется, что письмо С. А. Толстой не настоящее, а поддельное. Это кто-нибудь забавы ради подделал руку. Ну, радость моя, будь покойна и здорова.
Твой А.А. П. Чехов – О. Л. Книппер
17 февраля 1903 г., Ялта
Дуся, зачем ты прислала мне почтовую повестку? Надо было просто написать или сказать почтальону мой адрес, вот и все. Оную повестку получи при сем и тотчас же прикажи опустить в почтовый ящик, не наклеивая никаких марок и не кладя в конверт. Поняла?
Почему ты так радуешься, что тебе удается роль добродетельной? [268] Ведь добродетельных играют только бездарные и злые актрисы. Вот тебе, скушай комплимент. Уж лучше тех ролей, что я написал для тебя («Чайка», например), у тебя едва ли найдется. Не говорю, что роль написана хорошо, но она играется тобою великолепно. А позвать Коммиссаржевскую для «Чайки» [269] – это было бы совсем недурно.
Я здоров. Больше ничего не имею сообщить о своей особе.
Ну, целую мою бабулю. Будь здорова, вспоминай иногда о муже.
Твой А.А. П. Чехов – О. Л. Книппер
23 марта 1903 г., Ялта
Милая моя бабуля, ты сердишься на меня из-за адреса, все уверяешь, что писала, да будто еще несколько раз. Погоди, я привезу тебе твои письма, ты сама увидишь, а пока замолчим, не будем уже говорить об адресе, я успокоился. Затем ты пишешь, что я опять спрашиваю насчет тургеневских пьес и что ты уже писала мне и что я забываю содержание твоих писем. Ничуть не забываю, дуся, я перечитываю их по нескольку раз, а беда в том, что между моим письмом и твоим ответом проходит всякий раз не менее десяти дней. Тургеневские пьесы я прочел почти все. «Месяц в деревне», я уже писал тебе, мне не понравился, но «Нахлебник», который пойдет у вас, ничего себе, сделано недурно, и если Артем не будет тянуть и не покажется однообразным, то пьеса сойдет недурно [270] . «Провинциалку» придется посократить. Правда? Роли хороши.
Всю зиму не было у меня геморроя, а сегодня я настоящий титулярный советник. Погода дивная. Все в цвету, тепло, тихо, но дождей нет, побаиваюсь за растения. Ты пишешь, что ровно трое суток будешь держать меня в объятиях. А как же обедать или чай пить?
От Немировича получил письмо; спасибо ему большое. Не пишу ему, потому что недавно послал письмо.
Ну, будь здорова, дворняжка. Про Горького я уже писал тебе: он был у меня, и я у него был. Здоровье его недурно. Рассказ «Невеста» прислать не могу, ибо у меня нет; скоро прочтешь в «Журнале для всех». Такие рассказы я уже писал, писал много раз, так что нового ничего не вычитаешь.
Можно тебя перевернуть вверх ногами, потом встряхнуть, потом обнять и укусить за ушко? Можно, дусик? Пиши, а то назову мерзавкой.Твой А.
А. П. Чехов – О. Л. Книппер
24 марта 1903 г., Ялта
Родная моя, не забудь увидеть в Петербурге Модеста Чайковского и попросить его от моего имени, чтобы он возвратил мне письма Петра Чайковского, которые взял у меня для своей книги [271] (Жизнь П. И. Ч.). Если же Модеста Чайковского нет в Петербурге, то узнай у Карабчевского или у кого-либо из литераторов, где он и нельзя ли добыть его адрес, если он за границей. Поняла? Если поняла, то, значит, ты умная у меня.
«Где тонко, там и рвется» написано в те времена, когда на лучших писателях было еще сильно заметно влияние Байрона и Лермонтова с его Печориным; [272] Горский ведь тот же Печорин. Жидковатый и пошловатый, но все же Печорин. А пьеса может пройти неинтересно; немножко длинна и интересна только как памятник былых времен. Хотя я и ошибаюсь, что весьма возможно. Ведь как пессимистически отнесся летом я к «На дне», а какой успех! Не судья я.
Скоро, скоро мы увидимся, старушка моя милая, бесценная. Я буду тебя обнимать и ласкать, буду с тобой ходить по Петровке.
Кричу тебе «ура» и остаюсь навеки твой заброшенный, полинявший и тусклый муж.
А.В «Мире искусства» тебя хвалят [273] , Книпуша. Я послал тебе сегодня номер, в котором хвалят. Горжусь, дуся моя, горжусь!
А. П. Чехов – О. Л. Книппер
15 апреля 1903 г., Ялта
Дуся моя бесподобная, балбесик мой, ты напрасно сердишься на меня за молчание; во-первых, ты сама писала мне, что выезжаешь из Москвы в начале страстной недели, во-вторых, я пишу тебе частенько. Да и к чему писать, если скоро, скоро увидимся, если скоро я буду щипать тебя за спину и прочее тому подобное. Билет уже заказан, выезжаю я 22-го, в Москве буду 24. Как приеду, так и в баню. Простыни тебе привезу.
Зачем вы играете в одну дудку с «Новым временем», зачем проваливаете «На дне»? [274] Ой, не складно все это. Поездка ваша в Петербург мне очень не нравится. Писать для вашего театра не очень хочется – главным образом по той причине, что у вас нет старухи. Станут навязывать тебе старушечью роль, между тем для тебя есть другая роль, да и ты уже играла старую даму в «Чайке».
Ну-с, вчера был небольшой дождь. У нас хорошая весна, только прохладно и скучно.
В Ялте умер доктор Богданович. Знала ли ты его?
Ехать в Одессу – в Киев – это мысль хорошая. И я с вами буду ездить на гастроли. В Одессе сборы будут колоссальные, в Киеве же будет приятно пожить и встретить там весну.
Почему не ставите «Мещан»? Ведь они нравятся в Петербурге.
Я напишу тебе еще одно письмо, пришлю еще телеграмму, а затем – до скорейшего свидания. Я смугл, как араб. В саду у нас хорошо, я целый день сижу там и загорел адски. Видела Модеста Чайковского? Видела Суворина? Бывает ли Миша в театре? Впрочем, на сии вопросы ответишь мне уже в Москве, моя верная супруга.
Целую тебя в мордусю, хлопаю по спине.
Твой Черномордик.А. П. Чехов – О. Л. Книппер
27 сентября 1903 г., Ялта
Дусик мой, лошадка, я уже телеграфировал тебе, что пьеса кончена, что написаны все четыре акта. Я уже переписываю. Люди у меня вышли живые, это правда, но какова сама по себе пьеса, не знаю. Вот пришлю, ты прочтешь и узнаешь.
Вчера были Михайловский и Панов. Первый много рассказывал, я с удовольствием слушал, второй помалкивал. Потом приезжал Костя. Он хотя и не согласен с чем-то, но, по-видимому, доволен. Михайловский очень мне его расхваливал.
А третьего дня приехал неожиданно твой необыкновенный друг, рыжеусый Шапошников. Сегодня он был опять, обедал и после обеда уехал с Машей в Су-Уксу, к Соловьевой. Скучен он донельзя, до того, что, слушая его, хочется высунуть язык.
Если бы ты, лошадка, догадалась прислать мне телеграмму после первого представления «Юлия Цезаря»! [275] «Вишневый сад» я пишу на той бумаге, которую мне дал Немирович; и золотыми перьями, полученными от него же. Не знаю, будут ли от этого какие перемены.
Ах, бедный Володя, зачем он слушает своих родственников! Певца из него не выйдет, а адвокат, хороший и усердный, уже выходил из него. И почему вас так пугает карьера адвоката? Разве порядочным адвокатом хуже быть, чем петь в театре тенорком в течение десяти лет, по 4500 р. в год, а потом уходить в отставку? Очевидно, вы понятия не имеете о том, что значит присяжный поверенный, адвокат.
