Самый богатый человек из всех, кто когда-либо жил - Стейнметц Грэг
Эта стойкость очень скоро понадобилась – приближались новые испытания. Крестьянская война отгремела как в Германии, так и в Австрии, зато на грани восстания оказалась Венгрия. Король Людвик (Лайош), марионетка Габсбургов на венгерском престоле, совершил типичную ошибку недальновидных правителей – обесценил валюту, чтобы сбалансировать бюджет королевства. Следствием этого стала инфляция, намного превысившая пределы народного терпения. Работодатели, в том числе Фуггер, платили работникам монетами. До «реформы» Людвика эти монеты отливали серебром. Теперь же они сделались черными от железа. Еда и другие предметы первой необходимости подорожали вдвое, тогда как заработная плата осталась прежней. Народ винил в происходящем Фуггера и Алекси Турзо, одного из сыновей Иоганнеса Турзо. Алекси был одновременно партнером Фуггеров и казначеем Венгерского королевства.
Шахтеры с рудника Фуггера в Нойсоле требовали повышения зарплаты, поскольку расходы сильно выросли. Они отказывались работать, угрожали затопить шахты и разграбить склады, если Фуггер не примет их требования. Агент Фуггера на руднике, Ганс Плосс, вел переговоры, но две недели препирательств не помогли вернуть работников в шахты. Прибегая к тактике, успешно освоенной Швабской лигой, Плосс пытался умиротворить забастовщиков обещаниями. Спустя несколько недель он также – по-видимому, с согласия Фуггера – привел на рудник пять сотен солдат. Это решило проблему без единого выстрела. Едва солдаты под барабанный бой прошли парадом по городской площади, напуганные шахтеры сразу присмирели.
Но обстановка в стране накалялась. Янош Запольяи, богатый землевладелец, который «короновал» крестьянского вождя Дожу, обвинял Людвика в некомпетентности и потакании «габсбургским лоялистам». На встрече венгерского дворянства Запольяи вынудил подать в отставку епископа Залкануса, одного из наиболее влиятельных вельмож. Людвик сохранил трон, но теперь Запольяи подбирал королевских советников и заменил собой эрцгерцога Фердинанда в качестве «кукловода» для венгерского короля.
Кризис разразился, когда толпа, ведомая Запольяи, ворвалась в населенный элитой район Буды и схватила Ганса Альберса, ведущего агента Фуггера в Венгрии. Его притащили в городской замок и заставили подписать бумагу, что передавала венгерские рудники – коронные драгоценности империи Фуггера – в собственность Венгерского государства. Фуггер потратил половину жизни на налаживание бизнеса в Венгрии. Именно там в полной мере проявился его организаторский, финансовый и политический гений. Именно там он заработал свое состояние. И Альберс, под страхом смерти, все погубил.
Заместитель Альберса, человек по имени Дерншвамм, не ведал, что случилось с его боссом. Он знал только, что толпа вломилась во дворец епископа по соседству с представительством фирмы Фуггеров, подожгла этот дворец и ищет новых жертв. Дерншвамм велел хватать порох и мушкеты, вынес арсенал на крышу и скомандовал целиться. Запольяи, подстрекавший толпу ломать и грабить, заметил стволы мушкетов; он испугался бойни и распорядился отступать.
Дерншвамм выиграл немного времени. Понимая, что толпа обязательно вернется, он забрал из сейфа все деньги – 40000 флоринов – и переправил их в венгерский «филиал» Святого престола. Это тоже было небезопасно, но все же надежнее, чем держать деньги при себе. Далее Дерншвамм отправил конного гонца на рудник Нойсол с приказом вывезти казну рудника через польскую границу в Краков. Сотрудников своего отделения он также отослал в Краков – там им ничто не угрожало.
Он готовился к собственному бегству, когда пришла весть о предательстве Альберса. Дерншвамм полагал, что затопление шахт будет лучшим прощальным подарком королю Людвику, но все же решил не устраивать диверсию, рассчитывая, что Фуггер сумеет, тем или иным способом, вернуть шахты обратно. Умелый и преданный работник, мечта любого работодателя, Дерншвамм покинул Буду, убедившись, что сделал все возможное. После этого толпа ворвалась в филиал фирмы Фуггера. А король Людвик, завладев шахтами, велел их управляющим отправлять доходы в королевскую казну.
В письме своему краковскому агенту Фуггер вновь винил во всем Лютера. «Новые священники побуждают народ не подчиняться закону. Так поступали и крестьяне, ослушавшись своих господ». Якоб был в отчаянии. «Не знаю, что еще произойдет», – писал он. В письме к Георгу Бранденбургскому Фуггер сравнивал короля Людвика с крестьянами. Мол, Людвик выступил против него потому, что был должен денег.
Да, Фуггер изрядно растерялся, но нельзя сказать, что он ничего не предпринимал. Наоборот, он поспешил задействовать свою «сеть». Папа Климент в письме Людвику хвалил Фуггера и требовал от короля вернуть Фуггеру захваченную собственность. Швабская лига пригрозила Венгрии вторжением. Император объявил бойкот венгерских товаров. Герцог Баварский последовал его примеру, как и герцог Пфальцский. Даже брат Людвика, король Польши Сигизмунд, пообещал не покупать венгерские товары, пока Людвик не возвратит рудник Фуггеру.
Экономические санкции использовались как оружие минимум 2400 лет – если считать с тех пор, как древние Афины ввели торговое эмбарго против своего соседа Мегары [75]. Императорский двор вводил санкции в отношении Венеции в 1508 году. Но бойкот Венгрии отличался прежде всего своим размахом и стал олицетворением кланового капитализма. Все, кто оказывал давление на Людвика, были клиентами Фуггера. Поддерживая своего кредитора, они, безусловно, рассчитывали на его благосклонность в будущем.
Бойкот был не единственной причиной, по которой Людвик задумался о капитуляции. Государства, как правило, плохо управляют бизнесом, и Венгрия не была исключением. Без навыков и знаний инженеров Фуггера рудник приносил убытки. Люди, которых король послал управлять шахтами, ничего не знали о горнодобыче. Работники не слушались, помпы и печи простаивали. Вдобавок «лоялисты» исполняли распоряжение Дерншвамма (от имени Фуггера) и постоянно устраивали мелкие диверсии. Саботаж, бойкот и собственная беспомощность – все было против Людвика. Рудник, приносивший Фуггеру огромные прибыли, для королевской казны стал тяжким бременем.
Тем не менее, Людвик упорствовал. Чтобы оправдать свои действия и преодолеть международное давление, он вынудил по-прежнему остававшегося в заключении Альберса подписать второй документ. Из бумаги следовало, что Людвик ничего не должен Фуггеру – зато Фуггер задолжал венгерской короне значительную сумму, 200000 флоринов. При этом Людвик согласился вернуть Фуггеру некоторые присвоенные ценности и просил обсудить возможность новых займов, но настаивал на том, что шахты и оборудование останутся за Венгрией. Еще он требовал, чтобы Фуггер отказался от своих претензий. Это предложение было бессмысленным, оно не сулило Фуггеру ровным счетом ничего. Фуггер писал герцогу Георгу, что «мысль [короля] пустая, мертворожденная».
Якоб продолжал тянуть за ниточки, чтобы возвратить свои шахты. Он попытался переманить Запольяи, отправил тому в подарок кольцо с бриллиантом и дары жене и дочери. Признавая собственную непопулярность, он попробовал переложить вину на Алекси Турзо – якобы именно тот придумал обесценить валюту. В ноябре имперские представители встретились с советниками из Баварии и Пфальца в Буде, чтобы провести переговоры с Людвиком. Они надеялись на компромисс, но Людвик не пожелал уступить.
Сулейман Великолепный, султан Турции, пребывал в своих садах удовольствия в Адрианополе, когда ему доложили о неприятностях в империи. Янычары, элитные войска Сулеймана, подняли восстание. Это событие неожиданно помогло Фуггеру.
Сулейман был самым опасным человеком Европы. Правнук Мехмеда Завоевателя, султана, который взял Константинополь, Сулейман намеревался расширить турецкие владения в Европе. В 1521 году триста тысяч бойцов Сулеймана выступили к прежде непобедимому Белграду, цитаделью которого не смог завладеть сам Мехмед. Сулейман занял крепость после семидневной осады. Победа обеспечила Турции доступ в Венгрию с юга. Сулейман остановился только потому, что его отвлекли другие события в обширной Османской империи. Потом была битва при Павии и ошеломительное пленение Карлом французского короля Франциска. У Сулеймана появился достойный противник, император Карл V, не менее могущественный, чем султан. С той поры, как Мехмед взял Константинополь, папы в Риме призывали к крестовому походу против турок. Монархии Европы были по отдельности слишком слабыми, чтобы отважиться на подобное. Однако Карл обрел достаточно силы, чтобы бросить вызов султану.
