Эдвард Радзинский - 1917. Российская империя. Падение
Теперь Александр Эрикович, бывший офицер лейб-гвардии, прославившийся жестокостью в период усмирения революции 1905 года, вышел в отставку и служит скромным чиновником в Государственной канцелярии.
Рядом с Пистолькорсами молодой человек с усиками – тянет свое лицо из-за голов. Это и есть Леонид Молчанов.
Из показаний Молчанова: «Вслед за Пистолькорсами – я, затем князь Жевахов, которого привел его сослуживец Пистолькорс».
Усатый невысокий князь, стоящий у самой двери, еле виден из-за женских голов… Скоро Николай Жевахов, мистик, много путешествовавший по монастырям, собиравший апокалиптические видения и докладывавший о них царице, станет верным поклонником «Нашего Друга». Распутин это оценит – в сентябре 1916 года молодой человек, занимавший весьма скромную должность, будет с его подачи назначен товарищем обер-прокурора Синода.
Рядом с князем, по словам Молчанова, «два рядовых персонажа – Эрвин Христофорович Гиль (муж хорошенькой поклонницы Распутина) и Нина Дмитриевна Яхимович (высокая, широкоплечая дама – одна из верных, безропотных поклонниц)». Далее он опять переходит к «персонажам значительным» – Ольге Васильевне Ломан и ее дочери Надежде. Это семья уже неоднократно упоминавшегося нами Дмитрия Ломана, строителя Федоровского собора в Царском Селе. В 1913 году бывший верный поклонник Распутина Ломан начал заигрывать с его врагами – с окружением великой княгини Елизаветы Федоровны. И Вырубова объявила «нашим», что «с Ломаном надо быть осторожнее»…
Из показаний Ломана: «С этого времени я стал замечать холодное ко мне отношение… а я боялся, что буду совсем удален из дворца… и я страдал».
Вот почему хитроумный полковник попытался возобновить связи с «отцом Григорием». Теперь его жена – некрасивая, со злым лицом дама средних лет – и молоденькая дочь – частые посетители распутинского «салона».
Последней в ряду стоит женщина с жестким, холодным лицом. Это еще один важнейший персонаж из будущей жизни Распутина – Анна Ивановна Решетникова, дочь очень богатой старой московской купчихи Анисьи Решетниковой, у которой часто останавливается в Москве Распутин.
Ее брат станет одним из доверенных лиц при «Нашем Друге», несмотря на темное прошлое. «Бывший нотариус Решетников в свое время осужден за подлоги и растрату, но благодаря Распутину помилован», – показал Филиппов в «Том Деле». Очень скоро Решетников начнет брать деньги с посетителей Распутина, а его сестра сыграет особую роль в самом знаменитом распутинском скандале в московском ресторане «Яр»…
«Во втором ряду – Софья Волынская». Она тоже оставит свой след в будущем Распутина, во втором этапе его жизни, который начнется уже в 1914 году.
Из показаний Филиппова: «Волынская – красивая, довольно пожилая еврейка… жена агронома Волынского… явилась для Распутина чем-то роковым в смысле перехода его от благотворительности к жестокой эксплоатации своих клиентов при помощи той же Волынской. Ее муж (находившийся под судом. – Э.Р.)… был помилован и в благодарность сделался чем-то вроде финансового советчика и поставщика разных хлебных дел для Распутина».
Распутин сумел освободить от наказания Волынского, Добровольского, Решетникова – будущих своих «секретарей». Что ж, это ничуть не противоречило его учению. Недаром царица записала его слова: «Никогда не бойтесь выпускать узников, возрождать грешников к праведной жизни. Узники через их страдания… выше нас перед лицом Божьим». Правда, пожилая красавица-еврейка Волынская, как говорит молва, побывала в «особой комнате», где расплатилась плотью за хлопоты Распутина. Но то – молва…
«Далее – Вырубова». Рядом с ненавистной ей «крещеной жидовкой» пришлось стоять самой Подруге – с ее большим, плоским луноподобным лицом.
Рядом с нею две наши знакомые, чьи показания уже цитировались. Старушка в трауре – Гущина, та самая безутешная вдова, встретившая Распутина во время ранней молитвы. Красотка в модной шляпке с пером – Юлия Ден, вторая после Вырубовой ближайшая подруга царицы.
Еще один очень примечательный персонаж – корявый, малорослый, старый мужичок; заросший волосами и бородой – этакий языческий лесной божок, русский Пан. И Молчанов называет его – «это отец Распутина».
«В последнем ряду – Зина Тимофеева, Мария Головина, Мария Гиль, Распутин и госпожа Клейст, относительно которой мне говорили, что она артистка-дилетантка, танцовщица», – продолжает свой обзор Молчанов.
Поклонницы «Нашего Друга» Тимофеева, Клейст и Гиль прошли через «особую комнату» и потому удостоились чести сидеть в «распутинском ряду». Но первые две скоро разделят участь «промелькнувших и исчезнувших». Чуть дольше задержится Мария Гиль, «26-летняя жена капитана» – она упоминается агентами в числе посетителей и после 1914 года.
Среди этих «скоротечных» поклонниц сидит и она – Мария Головина, знаменитая Муня со спокойным и некрасивым лицом – стареющая «чистейшая девушка», как назвал ее Феликс Юсупов. Среди всего безумия, окружавшего Распутина, она остается невозмутимой, ибо она – посвященная и знает тайны учения «отца Григория».
И, наконец, последний персонаж. Грузная женщина с широким упрямым крестьянским лицом сидит прямо на полу, и оттого не видно ее коротких, тяжелых крестьянских ног. Это Акилина Лаптинская – одна из хранительниц тайн «Нашего Друга».
Ревнивец и толстая «секретарша»
Акилина открыла второй этап в жизни Распутина. Именно в то время – в начале 1914 года – она начала брать деньги с просителей. «Лаптинская, будучи необыкновенного ума и настойчивости… руководствовалась исключительно материальными соображениями… ее одаривали определенными суммами разные лица в случае приезда Распутина или к Распутину. Раза два Распутин выгонял ее за мздоимство и по подозрению в краже тысячных сумм», – показал Филиппов.
Но уже скоро Распутин махнул рукой на ее жадность – понял свою выгоду. Теперь ему не надо было ждать подачек от скупой царицы, занимать деньги – ими его снабжала Лаптинская. Теперь он сам мог быть щедрым, творить благодеяния, давать деньги просителям и просительницам…
Впрочем, толстая Акилина никогда и не боялась его ярости – ведь она была не только «секретарем». Как и многие простые люди, Распутин любил изобилие женской плоти… И он ревновал ее!
В «Том Деле» Филиппов вспоминает эпизод, относящийся уже к 1915 году, когда бывшая медсестра Акилина стала работать в санитарном поезде императрицы: «Я случайно встретил Лаптинскую перед отъездом ее на фронт, зашел к ней в вагон и подарил ей коробку конфет. Распутин узнал об этом… стал укорять меня долго и гневно, что я «совращал его голубицу, которую он берег для себя, как зеницу ока, долгое время»… Я долго не мог понять, о ком идет речь. Оказалось, что этой «голубицей» была Лаптинская – женщина… непомерной дородности… «Голубице», которая часто у меня бывала, был воспрещен вход ко мне».
Распутин, этот охотник за дамами, по мнению Филиппова, был патологически ревнив. Вот еще одна история: в марте 1914 года у него гостила верная обожательница, некая Патушинская – жена скромного нотариуса из Ялуторовска. Много раз замеченная в Покровском агентами наружного наблюдения, она исчезала в Петербурге. Филиппов рассказывал о ней: «Помню… Патушинскую, хорошенькую женщину, которая у него проживала по несколько месяцев сряду, никому не показываясь, так как Распутин был не только физически, но и платонически ревнивым… Он, например, не любил, когда говорили: «Ах, какая хорошенькая женщина» (о его поклонницах – Э.Р.).
Поэтому хорошенькая Патушинская, таившаяся в недрах квартиры, и не попала на фото.
Из показаний Молчанова: «Эта группа была снята 9 марта 1914 года совершенно случайно по желанию кого-то из присутствующих фотографом Кристининым».
Рассказал Молчанов и о другой фотографии.
«Им же (Кристининым. – Э.Р.) незадолго до этого или вскоре была снята другая группа, аналогичная первой… насколько я помню, в той группе, кроме Распутина, были госпожа Головина, госпожа Гиль, Ден, какая-то дама, приехавшая из Сибири с какой-то просьбой к Распутину, какая-то старушка с Васильевского острова и старшая дочь Распутина Матрена».
Обе эти фотографии, снятые до страшного июля 1914 года, как бы подводят итог первому периоду жизни Распутина.
Показания Молчанова целиком подтверждает в «Том Деле» еще одна «героиня» обеих фотографий – Муня Головина.
«Предъявленная мне фотокарточка, на которой я изображена в первом ряду, второю с левой стороны… изображены собравшиеся в квартире отца Григория (Английский проспект, 3). Кроме меня и отца Григория изображены Зина Тимофеева, Мария Сергеевна Гиль… Ольга Клейст, у ног Распутина сидит Акилина Никитишна Лаптинская… Во втором ряду Александра Александровна и Александр Эрикович Пистолькорс, Софья Леонтьевна Волынская, Анна Александровна Вырубова, Александра Георгиевна Гущина, вдова врача, и отец Распутина, ныне умерший», – добросовестно перечисляет все те же фамилии Муня.
