Владимир Липилин - Крылов
Вторая околопутиловская группа состояла из банкира Лесина, главного юрисконсульта ОПЗ Гимбута, начальника конторы по делам рабочих и служащих Фортунато, главного бухгалтера Иогансона. К пей также очень тесно примыкал Манус, ибо занимал пост председателя ревизионной комиссии общества. Этот вездесущий Манус положительно был отражением самого Путилова в крупных и запутанных махинациях на заводах. А их было на чем затевать: с 1912 года по июль 1914 года в предприятия от казны было вложено 30 миллионов рублей. Кроме того, Государственный банк кредитовал под будущие поставки армии И миллионов рублей. В итоге за два года через основной путиловский банк прошло в два раза больше денег, чем оценивалось все имущество, накопленное заводом за 50 лет существования.
– Неплохой завод, – говорил старый знакомый Крылова генерал Маниковский, ставший в войну начальником ГАУ, – но, к сожалению, находится в цепких лапах банкиров. Банкиры думают о прибылях, а не о защите родины. Они слишком много торгуются. У них – баланс, актив-пассив, различные соображения, а мы – военные люди, и нам сейчас не до этого.
Не до этого – это понятно, но зачем было помощнику министра Беляеву говорить этим торгашам, чуть ли не умоляя их: «Любой ценой – снаряды…» Неужели не понятно, что те, к кому был обращен умоляющий призыв, сделают все наоборот. Вот они и повышают цепу, а чтобы не говорить об этом непатриотическом действии, выдумывают в объяснение всякие небылицы. Выжидая, набивают сейфы на поставках, которые не требуют ни ума, ни оснащенных заводов. Недаром молодые офицеры-артприемщики посмеиваются: «Портянку купил – поставил, разницу прикарманил, а пушку еще делать нужно».
Да дело, кажется, для них по только в том, чтобы сейфы набить па солдатских портянках да подштанниках – к торгашам по подступись: чуть что, так у них такие защитнички объявляются…
Того же, не будь к ночи помянутым, Мануса министр финансов Коковцев не утвердил членом Петербургского биржевого комитета, а что в результате вышло? Министру – отставку, а на его кресло послушного Путилову Барка посадили.
Подоплека министерской чехарды не была секретом в русском обществе, рассказал о ней н Крылов: «Зашел разговор о Григории Распутине или, в просторечии, «Гришке», про которого говорили, что он умел «заговаривать» кровь у страдавшего кровотечением наследника и потому пользовался неограниченным влиянием при царском дворе.
Яковлев (член Адмиралтейств-совета, адмирал. – В.Л.) рассказывал:
– Есть у меня приятель, член Государственного совета, прослуживший более пятидесяти лет по министерству внутренних дел, который говорил мне: «Приезжает ко мне один из полицеймейстеров» (у петербургского градоначальника было три помощника в чине генерал-майора, которые назывались полицеймейстерами). «Позвольте попросить совета опытности вашего высокопревосходительства. Переехал в мое полицеймейстерство, наняв квартиру на Гороховой, Григорий Ефимович, как вы полагаете, надо мне к нему явиться в мундире или вицмундире?»
– Да зачем вам вообще к нему являться?
– Помилуйте, если бы видели, какие кареты подъезжают, какие из них особы выходят, в каких орденах и лентах. Нет, уж лучше в мундире явлюсь.
Турцевич (тайный советник, заведующий эмеритальной кассой. – В.Л.) тогда рассказывал со слов Коковцева: «Ко мне навязывался Гришка и все хотел о чем-то переговорить, я отнекивался. Делаю доклад царю, он и говорит:
– Владимир Николаевич, с вами хотел бы переговорить Григорий Ефимович, назначьте ему время.
Высочайшее повеление! Назначил день и час приема и нарочно пригласил сенатора Мамонтова. Приехал Гришка, поздоровался, сел в кресло, начал бессодержательный разговор о здоровье, о погоде и пр., а затем говорит:
– Я, Владимир Николаевич, хотел с тобою (Гришка всем говорил «ты») по душам, а ты сенатора пригласил, ну, бог с тобой, прощевай.
На следующем докладе спрашивает меня царь:
– Что, у вас Григорий Ефимович был?
– Был.
– Какое произвел на вас впечатление?
– Варнак (сибирское слово, означающее каторжник).
– У вас свои знакомые, и у меня свои. Продолжайте доклад.
Этот доклад был последним. Через неделю я (Коковцев) получил отставку».
Отсюда не составит труда вывести: Путилов – Манус – Распутин. А статейки против Коковцева в «Новом времени»? Это просто так, для отвода глаз общественности, не говоря уж о том, что газета сама на полном содержании того же Путилова или, вернее, того, кто за ним стоит. Страшный вывод напрашивается сам по себе: чем больше раненых и пленных, то есть чем чаще русская армия терпит большие или маленькие поражения, тем выгоднее это путиловскому банку…
Негодованию Крылова не было предела: да пусть они вхожи хоть в самую преисподнюю, но камень в того, кто пройдет мимо шайки бандитов, посягающих на солдатскую кровь!
Директорская группа из генералов-профессоров Н.Н. Оглоблинского, Н.Ф. Дроздова, Г.Г. Кривошеина, усиленная деятельным А.Н. Крыловым, еще до принятия правительством решения о секвестре ОПЗ, преследуя единственную цель – поднять количественный выпуск 162 орудии и боеприпасов, – провела на заводах ряд важных мероприятий для этого.
Окружение Путилова, лишенное возможности получать баснословные личные премии, немедленно оказало первое тайное сопротивление. Оно, это сопротивление, лишь на непристальный взгляд могло показаться несерьезным, даже наивным: проходимец-миллионер Игнатий Манус «навеял» Распутину первый сон о том, что секвестировать ОПЗ не надо.
Правительственное решение о секвестре путиловских заводов задержалось по неведомым причинам.
Глава одиннадцатая
Назначенный в январе 1915 года председателем Общества путиловских заводов, Крылов понимал, что встречи с бывшим председателем Путиловым не избежать. Понимал это и Путилов. Они оба весьма скрупулезно обдумывали встречу, готовились к ней.
Алексей Иванович Путилов тщательнее, чем он делал это обычно, протирал замшевой бархоткой круглые, как пятачки, стекла очков в простенькой проволочной оправе. Мало кто даже из очень приближенных к особе финансиста лиц знал, что это несложное действие трех пальцев – большого, указательного и среднего – правой руки – как признак напряжения ума, так и глубоко скрываемого волнения.
«Хм!.. «Исполняя волю…» Чью, позвольте спросить?» – думал про себя Путилов, на память читая текст уведомления, которое он получил от флота генерал-лейтенанта Крылова в связи с правительственным секвестром наложенным на время войны на Общество путиловских заводов… его заводов! «Хм, – повторил банкир и заводчик. – Иду на вы!.. Да кто ты такой, генерал?.. Да что это творится в России, в самом-то деле, что творится и во что это выльется?»
