Лео Руикби - Фауст
7. На этой стадии Фауст приступал к возвращению материала в исходное твёрдое состояние. Мартин Ортолан (Hortulanus) в тексте «Охота на зелёного льва» сравнивал ферментацию с кормлением алхимического чада (он называл эту операцию cibatio, или «питание»). Напротив, Рипли считал такую операцию отдельной предварительной стадией. Также Рипли называл процесс «питанием нашей влажной субстанции» и упоминал «молоко и мясо», которые следовало добавлять с умеренностью. Попеременно добавляя то и другое и стараясь не перебарщивать, Фауст мог следить сначала за увеличением массы «чёрной чешуи», а затем за её уменьшением и превращением в белую воскообразную субстанцию, «более всего напоминавшую листья боярышника». Рипли указывал, что полученное вещество – «магнезия», или «наша Белая Сера, лишённая горючести».
8. На стадию сублимации требовалось ещё 40 дней «умеренного тепла». Ожидалось, что после этого субстанция вновь изменит цвет, на сей раз став чёрной или коричневой. Фауст был должен внимательно наблюдать за тем, как «наружу выходит душа и без сомнения вместе с нею выходит то, что трудно различимо», и как «в воздухе появляется наше дитя». Далее Фаусту следовало вернуть эту душу назад в тело и повторить процесс семь раз, пока субстанция не окажется «белее снега».
9. Если верить Рипли, «лишь единицы владеют истинной ферментацией». До ферментации Фауст должен был подвергнуть полученную им субстанцию гниению, полностью уничтожавшему все прежние свойства вещества. Рипли очень туманно говорит о том, как производится ферментация, но вероятно, что операция была связана с добавлением некоторого количества серы и ртути, необходимых для придания субстанции воскообразного состояния. Процедура «ферментации» повторялась трижды, причём с дополнительным условием: «Своё золото ты должен ферментировать золотом». Далее Фаусту следовало наблюдать смену цветов: зелёного, красного и белого – до тех пор, пока в результате не получалось благоухающее масло, которое «излечивало все человеческие недуги».
10. После этого Фауст переходил к сублимации другого вида, так называемой «экзальтации», суть которой Рипли объяснял словами, будто бы сказанными Иисусом: «Если буду вознесён, Все будет предано Мне Отцом Моим». «Мужское» и «женское» следовало захоронить, после чего «оживут они от Духа Жизни» и «вознесутся на небеса, где прославлены будут телом и духом». Затем они «снизойдут вместе с ангелами» в облаках чистоты. В результате «мужское» и «женское» очистят все другие вещества, придав им свои благородные свойства. Хотя Рипли использовал термины «освобождение», «разложение», «сублимирование» и «прокаливание», вполне можно предположить, что здесь имеется в виду испарение с последующей конденсацией. По утверждению Рипли, полученная Фаустом странная субстанция была теперь куда более ценной, нежели золото.
11. Следующая стадия называлась мультипликацией и заключалась в повторе ферментации, питания и добавления ртути; Фауст наблюдал рост имевшейся субстанции «по цвету, по запаху, по качеству и по количеству». В случае успеха Фауст мог заметить, как в его стеклянном сосуде начало расти пресловутое «древо Гермеса». Огонь в атаноре продолжал гореть, и при условии постепенного добавления ртути Фауст должен был получить «больше, чем можно потратить». Здесь в тексте Рипли добавлено наставление, призывающее алхимика «предлагать своё искусство в помощь нуждающимся». Хотя предполагалось, что процесс трансформации в золото приносит результаты уже на данной стадии, работа Фауста этим не заканчивалась.
12. Теперь Фауст был готов для проекции, то есть для трансмутации несовершенного металла с помощью произведённой субстанции. По имевшейся инструкции он должен был взять готовое «снадобье» и «нанести» его на металлы, предварительно очищенные во избежание ухудшения свойств, от которого они могли стать «ломкими, синими и чёрными». Фауст мог воспользоваться плодами своих долгих трудов: «Проекция должна показать, окупятся ли наши занятия».
Нам остаётся лишь вообразить, как Энтенфус торопливо пересекает небольшой монастырский сад, чтобы задать один вопрос: «Готово?» – и как Фауст, истекая потом у печи в башне или тайной комнате, отвечает: «Ещё нет» или «Нужно добавить угля». Но если день судьбоносной проекции так или иначе наступил, то каким был результат?
Сегодня господствует мнение, что процесс заведомо не мог принести золото, а все заверения тех, кто якобы добился результата, можно отбросить как пустую болтовню глупцов или мошенников. Приняв такую точку зрения, стоит задаться вопросом: как алхимия могла несколько сотен лет упорно заниматься столь пустой темой? Многие продолжают верить в достижимость обещанного алхимией, но если это в основном вопрос веры, то алхимию нужно считать скорее религией, чем предтечей научной химии. Какого мнения стоит придерживаться, рассуждая о Рипли и других алхимиках? Следует ли полагать, что эти люди были заблудшими приверженцами ложного учения? Неужели у Фауста не было никакого шанса на успех?
Трансмутация
Ответ состоит в том, что алхимия могла принести золото. Алхимия давала результат, не отвечавший сегодняшним требованиям и не кажущийся достаточно хорошим с позиций химической науки, но по меркам XVI века этого было вполне достаточно.
Возможно, что древние египтяне изобрели технологию удвоения количества золота, получившую название «диплоза», ещё во времена фараонов (некоторые полагают, что именно египтяне заимствовали у арабов слово «алхимия»). Впрочем, самым убедительным из дошедших до нашего времени свидетельств является «Лейденский папирус X» – греко-египетский рецепт, относящийся к III или IV веку н. э. В этом документе для удвоения количества золота предлагалось изготовить сплав, состоявший из двух частей золота, одной части серебра и одной части меди. Египтяне верили, что золото, использовавшееся при такой операции, играло роль семени. Они считали, что золото, «посеянное» в серебро и медь, прорастало и передавало сплаву свои ценные качества. При добавлении одной меди получался сплав красноватого оттенка; серебро давало светло-серый оттенок, и полученный в результате сплав было трудно отличить от чистого металла. Данный рецепт придаёт осмысленное звучание словам Рипли о «ферментации золота золотом» и «смешивании золота с золотом».
Полученный сплав выглядел как золото, и обычно результат принимали за золото. Проблема алхимии и общества заключалась в том, что в те времена не существовало ясного определения золота. Испытания чистоты этого металла находились в зачаточном состоянии. По этой причине в случаях, когда изготавливался сплав, было трудно определить, что мы имеем дело со сплавом, а не с чистым металлом. В основном проверка выполнялась с помощью достаточно твёрдого чёрного камня, называемого пробирным. Если провести по пробирному камню кусочком сплава, то на камне останется след металла, по яркости которой опытный человек может оценить процент содержания золота в образце – обычно в сравнении с образцом известного качества. Чистое золото оставляет яркую полоску жёлтого цвета, в то время как пирит, который называют «золотом дураков», оставляет зелёно-чёрный след. Но пробирный камень не определял точного содержания золота и не отличал менее ценный металл, покрытый золотом.
