Иосиф Кобзон - Как перед Богом
Лужков — личность уникальная, и уникальная во всем. Второй такой личности сегодня я не знаю, хотя хорошо знаком со многими выдающимися людьми. Коротко говоря, Лужков — по-настоящему великий человек!
В чем его уникальность? Прежде всего — в мышлении. Его книга "Паркинсон" потрясает меня. Это же профессиональный роман политического и хозяйственного деятеля. Или недавнее экономическое исследование о современном развитии капитализма в России. Кто читал это исследование, вряд ли скажет, что ее написал кто-то вместо Лужкова. Почему? Да потому что в нем на каждой странице чувствуется лужковский слог, неподдельный лужковский стиль разговора Я допускаю, что имело место профессиональное редактирование, но главные-то, опорные выражения — явно лужковские! Лужковскую манеру мышления можно с пародировать, но подделать ее нельзя!
Говоря это, я вспоминаю его выступления пятнадцатилетней давности и сравниваю с тем, как он выступает сейчас. Он был ярким речевиком, а стал потрясающим оратором, у которого не только запоминающиеся обороты речи, но и встряхивающие откровениями слова. Его слова и манеру говорить не спутаешь ни с кем.
От его монологов дух захватывает. Так заворачивает и с такой энергией, что безразличных не остается! Не случайно то там, то здесь шепчутся: "Во! Лужок дает!" Лучше, чем Лужков, ораторов я не слышал.
То, что он говорит, часто произносится без подготовки и не по бумаге. Однако за этой постоянной готовностью сказать нечто неординарное всегда стоит то, что он не прекращает учиться, не прекращает самым серьезным образом изучать то, что происходило, происходит и может произойти. Не на все у него хватает времени, не все он постиг одинаково глубоко, но в стремлении докапываться до истины ему не откажешь. А докопается — будьте уверены! — станет следовать этой истине, так или иначе. Тут уж его не собьешь с пути истинного.
Он не стесняется исправлять свои ошибки. Я много раз наблюдал, как ему любой человек мог сделать замечание за неправильно произнесенное слово. И он не обижался, а прислушивался и оттачивал свою речь так, чтобы она звучала и правильно, и литературно.
Бывает, конечно, что Лужков на кого-то обижается. Но человек он не мстительный. Он человек быстро отходчивый. Примером тому — случай со мной, с которого я начал этот рассказ. Другой начальник больше бы не подпустил к себе, а Юрий Михайлович, наоборот, приблизил меня, предложив мне быть у него советником по культуре.
Это произошло следующим образом Мои коллеги по искусству часто обращаются ко мне с просьбами выручить при решении того или иного вопроса. Чаще всего это квартирные вопросы, проблемы с помещениями для офисов или строительные дела. Прослышав о моих хороших отношениях с большим начальством (в данном случае с мэром Москвы), многие творческие и деловые люди просили меня обратиться с их письменными просьбами к Лужкову. И я по комсомольской привычке давал им ход…
Сославшись на комсомольские привычки, не могу не вспомнить разговор, случившийся у меня еще в советские времена с. Первым секретарем ЦК комсомола Борисом Николаевичем Пастуховым, который как-то сказал мне: "Иосиф, прекрати ты ходить с этими письмами!"
Почему, Борис Николаевич? Почему же мне не ходить, если у меня их принимают, а у авторов писем не принимают? Почему бы мне не помочь людям?
- Дело в том, что кому ты помог, тот в лучшем случае скажет тебе спасибо, а кому не помог, тот распространяет слух, что ты ему не помог, потому что он не дал тебе взятку…
- Какую взятку? — не понял я.
- У многих создается впечатление, что ты это делаешь небескорыстно, — заключил Пастухов.
Но даже после такого разговора я не перестал ходатайствовать за других. И вот однажды, когда я пришел к Лужкову с очередной просьбой, Юрий Михайлович вдруг говорит мне: "Слушай, Иосиф, ты уже достал меня со своими письмами. Ну, сколько можно таскать их?" Он был по- своему прав, потому что не было ни одного известного артиста (скажем, Леонтьев, Пугачева, Евдокимов и т. д.), который бы не обращался через меня к мэру по квартирным вопросам. Я должен был дать мэру исчерпывающий ответ. И я сказал: "Мне очень жаль, Юрий Михайлович, что это действительно так. Но все дело в том, что мои коллеги и просто творческие работники знают о наших хороших отношениях, а я не могу делать вид, что это не так, и, как только можно, отбрыкиваться от их действительно "больных вопросов".
- Я тебя понимаю, — говорит Лужков. — Но пойми и ты меня: каждый раз ты приходишь ко мне с папкой писем… А на каком основании? Давай тогда мы назначим тебя хотя бы советником мэра по культуре?
- Давайте! — согласился я.
Поначалу, получив надлежащее удостоверение, я думал, что все это формально. Однако Лужков повернул дело так, что я получил не только официальное право просить за других, но и набор обязанностей, предполагавших мою ответственность за решение культурных задач, которые ложились на плечи Москвы… Чем не мудрый ход дальновидного человека, своевременно и правильно решившего, что Москве помогать людям искусства необходимо, но и людям искусства необходимо помогать Москве?!
Да! Я знаю многих великих людей, но среди них нет и близко таких, кого бы я мог сравнить с Лужковым. Даже среди великих он уникальный!
Несмотря на приличный возраст (а родился Юрий Михайлович 21 сентября 1936 года), не было случая, чтобы московский мэр не вышел на работу. Даже больной, с высокой температурой, уже в 8.20 Лужков на своем рабочем месте. Так он себя приучил. Ко всему этому — два раза в неделю футбол. Обязательно! Два раза в неделю — теннис. Обязательно! Так он поддерживает свою физическую форму. Хотя суставы болят, ноги болят, потянул где-то мышцу, еле ходит, но выходит из машины, разминается и… его уже не остановить! Он снова весь в деле!
Как-то и мне сказал: "Приходи играть в футбол!"
- Что я с ума сошел? — сразу обозначил я свою позицию. — Зачем мне смешить людей в моем возрасте?
Я действительно не представляю себя играющим в мои годы в футбол, а гляну на Лужкова и восхищаюсь, как он достойно умеет находить свое место на поле и по сей день.
Лужков обожает смотреть спорт, который показывают по телевизору, особенно теннис и футбол. По принадлежности он болельщик спартаковский и очень переживает, что теперь "Спартак" огорчает больше, чем радует.
Отношение Лужкова к женщинам может служить примером для многих. Бываем мы, скажем, на показах "Недели высокой моды", где собираются самые красивые женщины Москвы и модели — "звезды" первой величины. С каким восторгом он смотрит на них, нескрываемо наслаждаясь их природной красотой. Но никогда я не видел, чтобы он встречал или провожал их похабными взглядами, которых, чего греха таить, хватает на подобных представлениях среди "крутых мужиков". Я не помню, чтобы, глядя на какую-нибудь потрясающую красавицу, он, смакуя, обсуждал ее формы, дескать: "Обрати внимание, Иосиф, какие у нее ножки!" Я же не могу, чтобы не сказать: "Ой… какая фигура, какие губы, а глаза, ну просто нет сил просто так на это смотреть!"
