Афанасий Белобородов - Прорыв на Харбин
- Какую задачу поставили перед армией? - спросил я у Симидзу.
- Оборонительную,- ответил он.- Армия прикрывала самое важное из всех маньчжурских операционных направлений - харбинское. Нам приказали задержать вас под Муданьцзяном.
- Чем объяснить боевое построение армии: сильные фланги и слабый центр? Удар по нему, на Мулин, Муданьцзян, вывел нас как раз на харбинское направление.
Вопрос был из тех, которые называют риторическими, то есть с ответом уже известным. Но интересно было услышать его из уст противника. Симидзу ответил:
- Мы не предполагали, что русская армия пройдет через тайгу и такая внушительная сила появится со стороны труднопроходимых районов. Ваше продвижение было молниеносным, мы не успели как следует организовать оборону.
- Мысль о контрударе была?
- Какой там контрудар! - вздохнул он.
- Была! - сказал Кавагоэ.- От Линькоу на юг, во фланг вашим силам. Но... ну, вы сами знаете.
- Военные действия прекратили, вооружение сдали,- сказал Симидзу.
- Вот и хорошо!
- Да,- сказал он,- вчера вечером еще была 5-я армия, а сегодня...
- Вы оптимист, господин генерал,- сказал я.
- Что?
- Вы оптимист. Мы считали, что ваша армия как боевая сила исчерпала себя еще в боях за Муданьцзян.
- Нет,- сказал он.- Моя армия была боеспособна.
- Потеряв две трети состава и почти всю артиллерию?
Он посмотрел на генерала Кавагоэ, но тот промолчал.
- У нас было двадцать тысяч верных императору солдат,- сказал генерал Симидзу.- Они дрались бы до последнего человека.
- Предположим, что это так. Сколько людей числилось в пехотных дивизиях до момента сдачи в плен?
- Тысяч по шесть,- подсказал Кавагоэ.- А от двух дивизий, 125-й и 135-й, осталось совсем мало: саперы, связисты и обоз.
Он обернулся к командиру 135-й дивизии генералу Хитоми.
- Да,- подтвердил тот.- Один мой полк отрезан где-то в горах. У нас слишком большие обозы. Мы не закончили реорганизацию дивизии по новым штатам. Она стала бы более мобильной.
- Возможно, и стала бы,- сказал я.- Но вернемся к станции Ханьдаохэцзы. Кто встретил бы нас на этом рубеже? Кто держал бы оборону и ходил в контратаки? Обозники?
- С этой точки зрения вы правы,- согласился генерал Симидзу.
- Что вызвало реорганизацию пехотных дивизий в начале этого года?
- Необходимость,- вяло пояснил он.- Мы готовились к войне с вами.
- Изучали ваш опыт,- добавил Кавагоэ.- Мы отставали от требований времени. Все это видели и понимали, по вслух продолжали твердить, что японская дивизия по своим боевым качествам равна трем немецким и шести американским пехотным дивизиям. Дивизии наши были 25-тысячными, а их артиллерия... Словом, на уровне 30-х годов.
- В том числе и противотанковая? Ваши противотанкисты слабо подготовлены для стрельбы прямой наводкой.
- Мы надеялись на них, пока не столкнулись с вашей знаменитой тридцатьчетверкой,- сказал Кавагоэ.
Затем разговор перешел на другую тему - о документации и знаменах частей 5-й японской армии. Симидзу сказал, что все секретные документы штаб армии по приказу свыше уничтожили еще во время вашего наступления на станцию Эха. Два полковых знамени остались где-то в районе Мулина, о них ничего не известно. Одно знамя сжег командир полка, когда попал в безвыходное положение. Другое знамя, как выразился генерал Симидзу, уничтожено вместе с командиром полка".
* Много у вас было самоубийств? - спросил я.
- Нет, - ответил он. - Нас не взяли в плен, мы только исполнили приказ императора. Исполнить приказ его величества - это долг японского офицера. Это не позор, это не влечет за собой харакири.
Член Военного совета Иван Михайлович Смоликов спросил:
- Харакири - это закон самураев?
- Да, это закон чести.
- Мужской закон?
- Да, высший закон японского дворянина.
- А при чем здесь женщины и дети?
- Какие?
- Жены, матери, дети ваших офицеров и колонистов.
- Не понимаю,- сказал Симидау.
Тогда Иван Михайлович медленно, чтобы успевал за ним переводчик, зачитал политдонесение из 365-й дивизии. Совершая марш от города Дзиси к Линькоу, части дивизии обнаружили две группы мертвых японских женщин и детей. В 10-12 км южнее Дзиси на железнодорожном переезде стояли грузовые машины. В кузовах в одинаковых позах сидели, поджав ноги, или лежали, опрокинувшись, женщины и дети, головы в белых, видимо ритуальных, повязках. Большинство - со следами огнестрельных ранений, меньшая часть убита ножами. Другая группа была найдена на шоссе в районе станции Дидаохэ. Всего в обеих группах насчитывалось более 400 женщин и детей. Захваченные неподалеку от этих мест пленные показали на допросе: убийства совершены японскими солдатами и офицерами; взять с собой в сопки женщин и детей они не могли и, по заявлению пленных, убивали женщин и детей с их согласия{57}.
Выслушав Ивана Михайловича, Симидзу сказал:
- Каждый народ живет и умирает по своим законам. Вы - по вашим, мы, японцы,- по нашим.
- Они боялись не вас, не русских,- добавил Кавагоэ.- Они боялись, что их женщины и дети попадут в руки китайцев. Китайцы обозлены, они жестоко мстят нам.
- Понятно,- сказал генерал Смоликов.- Непонятно только, почему закон "харакири" исполняют женщины и дети, а генералы не исполняют. Переведите точно,- обратился он к переводчику.
Симидзу молчал, опустив глаза, ответил за него опять Кавагоэ.
- Это было до приказа императора о прекращении боевых действий,- сказал он.- После приказа этого не будет.
Разумеется, не будет. Получив несколько подобных тревожных сигналов, командование, штаб и политотдел 1-й Краснознаменной армии немедленно приняли соответствующие меры. Японские беженцы, старики, женщины и дети, толпами выходили навстречу советским частям и умоляли защитить. Мы собрали их всех, около 11000 человек, в японский военный городок и обеспечили сильной охраной. Вот ведь как получилось; десятки лет японские газеты и прочие средства массовой пропаганды вдалбливали в головы людей всякую чушь про "варваров-большевиков", а пришли мы, и всю эту грязную пену как потоком смыло. К нам же кинулись в поисках защиты. Да и не только беженцы. Когда допрос закончился, я сказал, что мы отправим пленных генералов в Хабаровск, но перед этим они, если хотят, могут попрощаться со своим штабом и войсками.
- Нет, не надо! - вдруг оживился, скинув свою вялость, генерал Симидзу. Отправьте нас в Хабаровск.
- Почему вы так спешите? Только что утверждали, что, если бы по приказ императора, ваша армия сражалась бы до последнего солдата, что эти солдаты честно исполнили свой долг. А поблагодарить их за службу не хотите?
- Нет, нет! - ответил он.- Это опасно. Могут быть эксцессы.
- Не беспокойтесь. Мы дадим вам сильную охрану. Б Ханьдаохэцзы как раз направляется тяжелый самоходно-артиллерийский полк с десантом стрелков.
