Юрий Емельянов - Сталин. На вершине власти
Общественная атмосфера, сложившаяся в СССР в середине 1930-х годов, напоминала ту, что, по описаниям ученого А. Чижевского, возникала во времена психопатических эпидемий в различных странах мира. Всеобщая подозрительность, аресты по вздорным обвинениям, превращение доброжелательных и уравновешенных людей в параноиков, выискивающих врагов у себя под кроватью, и в разъяренных палачей – такие явления характерны для периодов, когда общество оказывается в состоянии кризиса, войны, междоусобицы или в напряженном ожидании внешней агрессии или внутреннего переворота.
Подобные события происходили не только в странах Европы и Латинской Америки, где в то время существовали диктаторские режимы. Демократические страны Западной Европы массовая паранойя охватила после начала германского наступления на Западном фронте 10 мая 1940 года.
Поиск «пятой колонны» вылился в шпиономанию. «Бдительные» жители Нидерландов, Бельгии и Франции хватали блондинов, которые казались им «агентами гестапо», и нередко убивали их на месте. Арестам подвергались иностранцы, а также священники и монахини, которых подозревали в том, что они – переодетые немецкие парашютисты. Среди жертв массовой паранойи оказался и яростный враг Гитлера – Лион Фейхтвангер, который был брошен во французский лагерь и лишь чудом сумел из него бежать. (Об этом он поведал в книге «Черт во Франции».) Десятки тысяч «подозрительных» лиц были арестованы в Англии при правительстве У. Черчилля. Позже многих из них вывезли в Канаду, но по пути часть судов с арестантами была потоплена немецкими подводными лодками.
Казалось, нападение Японии на американскую военную базу Перл-Харбор в декабре 1941 года не застало ФБР врасплох: через 48 часов после начала войны американская полиция арестовала 3846 тайных агентов Японии, Германии и Италии. Однако полицию и ФБР донимали сообщениями о тайной агентуре, которая якобы орудовала безнаказанно у них под носом. Рядовые американцы разоблачали соседей, которые мастерили у себя на чердаке что-то «подозрительное», или вели «подозрительные» разговоры, или владели «подозрительными» языками. Особые подозрения вызывали лица японского происхождения. Сотни тысяч бдительных американцев информировали государственные органы о том, что выходцы из Японии нарочно размещают свои огородные грядки так, чтобы их направление показывало пролетающим самолетам путь на ближайшие авиационные заводы, что по ночам они показывают фонариками, куда надо лететь бомбардировщикам микадо. И хотя ни один японский самолет за всю войну не долетел до континентальной части США, эти сообщения вызывали панику и всеобщее возмущение. Убеждение в том, что каждый японский эмигрант и потомок японских эмигрантов является членом законспирированной «пятой колонны», стало основанием для жестоких мер «демократического» президента США Ф.Д. Рузвельта.
В течение одной недели в феврале 1942 года 120 тысяч американцев японского происхождения были выселены из своих домов (главным образом в Калифорнии) и брошены в лагеря, размещенные в северных штатах страны. Три года люди, вина которых никогда не была доказана, провели за колючей проволокой. Следует учесть, что беззакония, совершенные в отношении 120 тысяч американских граждан, творились в стране, на землю которой не упала ни одна вражеская бомба, не ступил ни один вражеский солдат, а последняя гражданская война отгремела 80 лет назад.
В отличие же от других стран мира, переживших в конце 1930-х – начале 1940-х годов эпидемии массовой паранойи, наша страна находилась в ожидании не только внешнего нападения, но и новой гражданской войны. По этой причине многие советские люди бдительно выискивали тайных агентов капиталистических стран или неразоружившихся классовых врагов.
Поддержка же Сталиным «маленького человека» против партийных верхов также имела свою теневую сторону. Его защита таких активистов, как Николаенко, которая в одиночку выступала против Постышева и других, лишь вдохновила миллионы других «маленьких людей» на разоблачение «тайных врагов». В своих мемуарах Н.С. Хрущев рассказал о том, как в 1937 году был публично оклеветан заместитель начальника областного отдела здравоохранения Медведь: «На партийном собрании какая-то женщина выступает и говорит, указывая пальцем на Медведя: «Я этого человека не знаю, но по его глазам вижу, что он враг народа». Хотя Медведь сумел найти грубоватый, но адекватный ответ, он, по словам Хрущева, подвергался серьезной опасности, так как, если бы он «стал доказывать, что он не верблюд, не враг народа, а честный человек, то навлек бы на себя подозрение. Нашлось бы подтверждение заявлению этой сумасшедшей, сознававшей, однако, что она не несет никакой ответственности за сказанное, а наоборот, будет поощрена. Такая была тогда ужасная обстановка».
Однако неверным было бы считать, что доносы на людей писали лишь психически ненормальные люди. В периоды массовых психопатических эпидемий ненормальность суждений становится характерной для значительной части людей, склонных объяснить любое упущение вредительством, любое отличие во взглядах и общественном поведении – крамолой. Любая необычность в характере человека им может показаться подозрительной и даже враждебной обществу. Вспоминая обстановку 1937 года, авиаконструктор А.С. Яковлев писал: «В те времена неудача в работе, ошибка могла быть расценена как сознательное вредительство. Ярлык «вредитель», а затем «враг народа» мог быть приклеен не только при неудаче, но и просто по подозрению. Волна недоверия и подозрения во вредительстве обрушилась и на отдельных лиц, и на целые организации».
Г.Ф. Байдуков вспоминал, как его коллега Герой Советского Союза летчик Леваневский во время совещания у Сталина неожиданно встал и заявил: «Товарищ Сталин, я хочу сделать заявление». «Заявление?» – спросил Сталин. Леваневский посмотрел на Молотова, который что-то писал в тетрадке. Летчик, видимо, решил, что Вячеслав Михайлович ведет протокол заседания, что вряд ли, но говорить стал в его сторону: «Я хочу официально заявить, что не верю Туполеву, считаю его вредителем. Убежден, что он сознательно делает вредительские самолеты, которые отказывают в самый ответственный момент. На туполевских машинах я больше летать не буду!» Туполев сидел напротив. Ему стало плохо».
Хотя «заявление» Леваневского не было принято тогда во внимание, через некоторое время известный авиаконструктор А. Туполев был арестован.
«Аресты происходили потому, что авиаконструкторы писали доносы друг на друга, каждый восхвалял свой самолет и топил другого», – вспоминал М.М. Громов. Подобные обвинения выдвигали многие люди против своих коллег и в других отраслях науки, техники и промышленного производства.
