Валентин Бадрак - Стратегии злых гениев
Позже на почве борьбы за власть Илиодор отречется от Распутина и даже назовет его «дегенеративным божьим человеком». Но в этой истории, как и во многих других, связанных с продвижением Распутина во власть, отражается его стратегия временных связей и союзов. Распутин никогда не задумывался над глубинными побуждениями своих временных соратников, а такие категории, как порядочность и честность, вообще были чужды пониманию человека, который решил добиться власти любыми средствами. Раз кто-то может оказать ему услугу, этого человека надо держаться, по меньшей мере, до того часа, пока их интересы не разойдутся. Это была идеология отношений, основанная на животных инстинктах, терпеливости сидящего в засаде хищника и напряженной готовности нанести ответный удар.
Наиболее впечатляющим талантом сибирского «старца» оказалась способность глубоко проникать в суть душевных переживаний собеседника, особенно женщин. Как уже говорилось, Распутин развил этот редкий талант еще в те времена, когда в родном селе создал из украшенного иконами погреба своеобразную «часовню», где человек впадал в оцепенение и легко поддавался внушению. И досконально изучив психику современниц, познакомившись с их проблемами и способами их преодоления, Распутин выбрал представительниц слабого пола в качестве опоры для продвижения к своей призрачной цели. Более эмоциональные и более подверженные влиянию, в России они были еще и традиционно более религиозными. Чтобы покорить женщин, Распутин подбирал к ним один из двух известных ему ключей: либо воздействие на восприимчивую к религии натуру, либо влияние путем создания сексуальной привязанности. Он научился слушать женщин, давая каждой из них то, чего от него ожидали. Распутин в начале знакомства с любой женщиной пытался проникнуть в ее внутренний мир, узнать детали семейной жизни. И если только он выяснял, что каждый из супругов живет своей жизнью, то женщина тотчас становилась потенциальной добычей «старца». Свою необразованность и безграмотность он компенсировал развитой с годами наблюдательностью, подкрепленной поистине удивительной способностью учиться. Нахватавшись от разных людей поверхностных представлений о Боге и церкви, он с присущей ему бесцеремонностью вдавался в смелые рассуждения о божественном и святом. Наблюдательность сделала Распутина тонким психологом, с первого взгляда чувствовавшим, на какую именно кнопку необходимо нажать на тайном пульте управления человеческой душой для воздействия на ту или иную личность. Поэтому при воздействии на религиозный рычаг Распутин выступал непререкаемым ментором, представляя себя великим учителем, имевшим доступ к высшим знаниям. Во втором случае, наоборот, он ловко использовал струны межполовых отношений, силой и хитростью завоевывая и завлекая в свои сети десятки и сотни неискушенных жертв.
Григорий Распутин вовсе не был одержим идеей изменения миропорядка или создания собственного религиозного учения. Его внутренний мир был слишком примитивен и прост для этого, а устремления касались преимущественно реализации мелких корыстных интересов, чему способствовал весь этот психосексуальный и религиозный маскарад. Приближение к первой даме государства, осуществление воздействия на нее и сохранение такого положения вещей как можно дольше – вот скромный перечень амбиций сибирского «старца». Даже те, кто по долгу службы занимался отслеживанием каждого шага Распутина, признавали, что у него «никаких идейных побуждений не существовало» и руководствовался он лишь плотоядными импульсами. Но в то же время люди, близко знавшие его, отмечали, что это «человек, способный на все». В нем видели демона, коварного и враждебного всему миру, готового на чудовищные деяния, обладающего неистовой и всесокрушающей решительностью. По сути своей Распутин, как и большинство деструктивных личностей, был трусливым, что не раз демонстрировал. Но, словно компенсируя эту слабость, он говорил решительно и безапелляционно, а с окружающими обращался бесцеремонно, радуясь, если удавалось вызвать страх и благоговение. Он был едва ли не единственным мужчиной, осмеливавшимся обращаться к царице на «ты», но и это было проявлением глубинного страха потерять привязанность могущественной особы. Он воздействовал на первую женщину империи преимущественно через ее детей, с которыми заигрывал, вел ненавязчивую переписку в формате «учитель – ученик», а самой же «маме», несчастной невротичке с глубокими религиозными убеждениями, давал определенное утешение, повторяя едва ли не каждый раз, что пока он покровительствует царской семье, с ней ничего не случится.
След «старца»
Небезынтересно, что с самого начала своего пребывания в столице Распутин не скрывал, что его целью является знакомство «с царями». Думал ли он в то время о влиянии на политику и кадровые решения в государстве? Скорее всего, это его абсолютно не волновало. Несший по жизни мрачный комплекс отвержения, порицания и неприятия своим собственным социумом, он стремился доказать свою состоятельность и заставить людей в родном селе признать свои достижения. Примитивное мышление Распутина, несмотря на жизнь в светских салонах, не расширилось дальше села Покровского. Именно туда он привозил «свою знаменитость», бахвалясь знакомством с царской семьей и кичась добытым богатством. Именно в селе Покровском, для доказательства своего величия, он выстроил новый дом для себя и церковь для односельчан. Психика «старца», по-прежнему уязвленная и болезненно требующая признания, была гораздо чувствительнее к оценкам жителей Покровского, чем к мнениям российских министров и иностранных послов. Говоря вычурным языком в салонах, он в столице при встрече с простыми крестьянами оперировал привычными мужицкими категориями, и уважение деревенских мужиков имело для всесильного Григория Распутина далеко не последнее значение. Поэтому дружба с царской семьей на первых порах рассматривалась Распутиным лишь как одно из главных доказательств успеха. И только много позже, вступив в борьбу с такими влиятельными особами, как Петр Столыпин, Распутин ощутил иную, ранее неведомую силу, которую принесло знакомство с монархами.
Итак, в чем же состояли устремления Григория Распутина? Первичная мотивация, несомненно, связана с компенсацией ущербности и преодолением инерции юношеской фрустрации, связанной с социальным отторжением. Жажда признания, словно ураганный ветер, который несет сорванный лист, гнала его в монастыри и святые места, к отшельникам и прорицателям, взвалившим на себя сакральную ношу преобразователей мира. Это же неутоленное ощущение вкупе с рано приобретенной изворотливостью и даром гипнотического воздействия не позволило Распутину стать на путь официальных последователей Христа. Его воля и неотступное желание возвеличить свое имя толкали на создание собственного учения. Примитивное и упрощенное, оно, тем не менее, в условиях существования бесчисленного множества людей с проблемной психикой, разуверившихся в медицине и подверженных воздействию мистики и всего непостижимого, имело неимоверный, непредсказуемый успех. Главной исторической предпосылкой странного восхождения необразованного и нечесаного выскочки на вершины власти России стали личная психологическая уязвимость императрицы и душевная мягкость императора, подкрепленные непреодолимыми проблемами. Искусство же пришельца из Сибири заключалось в том, чтобы заставить поверить монаршую семью в свои способности целителя и религиозного деятеля. А ведь, как отмечают историки, Григорий Распутин был единственным мужиком, простым крестьянином и лицом, не имевшим духовного сана, который за двухсотпятидесятилетнюю историю империи был вхож в царскую семью и принимался царским двором. Эта ситуация лишь подчеркивает особенность человеческого фактора, наличие психологической состыковки достаточно сильного психотипа Распутина со слабой в психологическом отношении и склонной к внушениям монаршей четой. Со временем психика царицы оказалось в полной зависимости от Распутина. А когда в начале войны с Германией «старца» удалили от двора, царица вскоре вынудила Николая II вновь вытащить того из захолустной деревни. Монарх в связи с этим сокрушался: «Если б вы видели истерические припадки императрицы, то захотели бы лучше иметь трех Распутиных, чем еще раз пережить такие припадки». Власть крестьянина над царицей была безграничной, и это положение давало ему все, к чему он стремился: деньги, признание и праздную, полную чувственных удовольствий жизнь.
