Юрий Шутов - Анатолий Собчак. Отец Ксении, муж Людмилы
Освободившись из цепких лап массажиста, «патрон» с видом блаженного принялся за горячий грог с разнообразными бутербродами, показывая манерой их съедания, что это был основной продукт питания все долгие академические годы, но не такой изысканный, судя по зачарованному оглядыванию каждого очередного бутерброда с икрой перед отправлением его в рот. Отвалившись наконец от самовара, Собчак перевел общеинформационный разговор в неожиданное для меня русло.
Ко времени, о каком идет речь, у него уже накопилась целая картотека строго индивидуальных врагов. Идея «патрона» сводилась к тому, что неплохо было бы иметь под рукой группу лиц из подобных тем, кто недавно бил о свои головы бутылки в зале, чтобы они занялись «черновой» работой с его врагами. Я опешил и, желая затушевать свою реакцию, из осторожности спросил, как он себе представляет эту «черновую работу».
— Труп врага, как известно, всегда хорошо пахнет и ведет себя очень достойно, — заухмылялся «патрон».
«Палермо какое-то! Начитался где-то о сицилийской мафии», — про себя отметил я, но вслух сказал, что, подписывая, скажем, пятый — седьмой некролог, не исключена возможность стать жертвой статистики собственной результативности в борьбе со своими врагами.
— Зачем же всех хоронить? — вконец размечтался «патрон». — Можно просто по сусалам дать, но профессионально. Многие уже переходили требуемый момент получения.
— Может быть, поискать иные методы воздействия? — отреагировал я полувопросом-полушуткой.
— А какие? Суды в сегодняшнем их виде не годятся — это дьявольский промысел, неповоротливый и в подобных делах практически безрезультативный, что у меня, как юриста, не вызывает сомнений. Кроме того, карать врагов судом — значит, нужно фабриковать обвинение с использованием услуг множества исполнителей, а это само по себе хлопотно и не всегда безопасно. И потом, этот балаган с судейством заставляет терять веру в разумное вообще. Хотя одновременно с работой зубодробильной команды мускулистых помощников можно кое-кого протаскивать и через суд.
— А как же декларируемая всеми и всюду охрана прав личности, пусть даже тех же врагов? — тема становилась для меня занятной.
— Все эти права, приоритеты, их защита законом и тому подобное хороши для фасада власти. Мы же говорим о внутренних помещениях, которые всегда существовали и будут существовать и где во все времена будет царить мрак бесконтрольной хозяйской силы.
— Сильно сказано, — похвалил я.
«Патрон», польщенный, сытно икнул, продолжая обыскивать глазами мою душу, затем тяжело поднялся и отправился опять мучить массажиста полюбившейся ему процедурой.
«Надо не терять из памяти эту фразу, — отметил я про себя. — Интересно, у кого он ее спер?»
Учитывая важность обсуждаемых порою тем, я по горячим следам вел для себя что-то типа дневниковых заметок, благодаря которым легко восстанавливал потом весь разговор в целом почти дословно. Делал я это вполне откровенно и открыто, что никого не смущало, да, пожалуй, и не интересовали мои быстрые чирканья в неразлучном блокноте. Я же все конспектировал вовсе не для будущей книги, мысль написать которую пришла значительно позже, а для анализа и систематизации происходящего вокруг.
После следующего захода в парную, продлевающую, как считал «патрон», активное мужское долголетие, все его истекающее влагой, заляпанное банным листом тело демонстрировало изнеможение, на которое способны разве что трагические артисты хорошей школы, и то лишь к пятому акту. Собчак развалился на топчане, предусмотрительно застланном горячими простынями, и пожелал продолжить, видимо, интересующий его разговор.
Обнаруживая черты внимательного слушателя, я напомнил, что наш «юрист-гуманист» до второго посещения парилки вел разговор об идее создания некоей тергруппы для осуществления карательных мероприятий романтического свойства, объявив эту идейку светочью правового прогресса, обещанного «демократами» народу. «Патрон» выслушал мой каламбур без обычной одобрительной улыбки, поэтому я уже серьезно спросил о том, как же он мыслит прикрывать промахнувшихся исполнителей, без чего, надо полагать, обойтись будет невозможно.
— Ну, во-первых, — начал Собчак, — желательно работать без брака и промахов. Что же касается во-вторых, то мне один из руководителей главразведупра рассказал об их «конторе» в Москве, где нечто подобное давно существует. Вот и тут, в Ленинграде, нужно, лучше под какой-нибудь официальной крышей, скажем, ГУВД или КГБ, создать такое же подразделение, предварительно, конечно, заменив руководство.
«Ничего себе! Дерзновенный планчик по созданию банды!» — хотел я заметить, но смолчал.
— Надежные ребята, — продолжал Собчак фантазировать дальше, — прикрытые погонами и официальным положением, будут исполнять любые приказы своего командира под общей вывеской, скажем, «борьбы с организованной преступностью»…
— Да, — перебил я. — Но подобная группа отсутствием официальных результатов этой борьбы очень скоро бросится в глаза своим же коллегам. Сперва — внешним бездельем, а потом могут раскрутить и дальше, тем более что общий фон преступности, в связи с ухудшающимся экономическим положением в стране, будет стремительно расти. Это нетрудно предположить. И всем придется в поте лица усиливать борьбу с ней, а тут какое-то подразделение безмятежных сотрудничков. Нет! Взмыленные соседи-оперативники не потерпят этого хотя бы из злобной зависти и сразу выяснят, чем те занимаются. Вот тогда, в лучшем случае — скандал, который может смести с номенклатурного стола, словно хлебные крошки, всех без исключения хозяев и заказчиков. Кроме того, у меня вызывает большие сомнения надежность таких парней, о необходимости которой здесь уже говорилось. Дело в том, что у большинства способных заниматься исполнением подобных… э… приказов, как правило, вместо мозгов желудок, поэтому они станут служить лишь тому, кто их лучше накормит. Это тоже нужно учитывать, не забывая о полной противоправности их предполагаемой деятельности.
Собчак слушал лежа, полузакрыв глаза, потом поднялся с топчана и пересел в глубокое кожаное кресло, которое, приняв его тело, тяжко, по-человечески вздохнуло.
— Ну, во-первых, — повел он своим обычным назидательным тоном пастыря малочисленной секты, — усиление борьбы с преступностью нужно лишь имитировать, и вообще с ней эффективно бороться не следует. Ею нужно пугать население, давая этим понять, что только существующая власть способна защитить всех от ее разгула, и чем сильнее разгул, тем безропотнее будут жаться к властям налогоплательщики.
