Руслан Скрынников - Ермак
Туру Мансуров миновал, не встретив сопротивления. Но, достигнув Кашлыка, воевода неожиданно для себя увидел на берегу вместо казаков многочисленную татарскую рать.
После многократных поражений от казаков татары едва ли могли бы выдержать атаку со стороны многочисленного стрелецкого отряда. Но Мансуров так и не решился пустить в ход свои пушки.
Он не знал о кровавом соперничестве между Кучумом и Сейдяком, зато помнил о несчастной судьбе Болховского.
Известие о смерти Ермака произвело на него тягостное впечатление.
Воевода не осмелился отдать приказ о штурме Кашлыка. Вместо этого он предпринял попытку догнать отступавший казачий отряд. Пока судовая рать плыла по Иртышу, наступили холода. Опасаясь того, что близкие морозы могут в любой момент сковать реки льдом, Мансуров принял решение зимовать на Оби.
Стрельцы были снабжены в изобилии и зимней одеждой, и инструментами. Воевода умело использовал последние недели осени, чтобы подготовиться к зимовке. Близ устья Иртыша ратные люди срубили Обский городок, на время ставший опорным пунктом русских в Зауралье.
После гибели Ермака князьки в Приобье поспешили сложить присягу царю. Они собрали множество воинов и осадили русских в их укреплении. В течение дня ханты приступали к урочищу со всех сторон. На другой день они привезли в окрестности острожка идола и устроили жертвоприношения. Метким выстрелом из пушки ратные люди разбили вдребезги дерево, под которым князьки устроили свое мольбище. Испуганные ханты разбежались.
У русских были не только противники, но и друзья среди местных племен. Мансуров получил деятельную поддержку со стороны князька Лугуя. Принадлежавшая князьку волость Ляпин была одной из самых крупных на западных притоках Оби. Лугуй ездил в Москву и получил от царя Федора жалованную грамоту. По грамоте князек обязался вносить в государеву казну по 250 соболиных шкурок ежегодно.
Отправив за Урал самые крупные силы во главе с Мансуровым, Посольский приказ поспешил заверить иностранных дипломатов, будто покорение Сибири окончено. «А поделал государь, — объявили царские дипломаты за рубежом, — городы в Сибирской земле в Старой Сибири, и в Новой Сибири, и в Новой Сибири на Тюменском городище, и на Оби на усть Иртыше тут город те государевы люди поставили и сидят по тем городам и дань со всех тех земель емлют на государя». Правдой в официальных заявлениях было лишь то, что Мансуров выстроил Обский городок, чтобы обеспечить себе безопасный путь к отступлению на Русь. Выполнить государев наказ и основать укрепленные острожки в Старой и Новой Сибири он не сумел.
Инструкции на имя Мансурова не сохранились. Но следы их можно обнаружить в том же самом Посольском приказе. Сменив Ермака на посту воеводы Сибири, Мансуров должен был обложить ясаком весь обширный Сибирский край. Ожидая, что воевода пунктуально выполнит наказ, и предвосхищая будущее, царские воеводы поспешили заявить за рубежом, что «ясаку положил (царь Федор. — Р. С.) на Сибирское царство, и на Конду Большую, и на Конду на Меньшую, и на Пелымское государство, и на Туру реку, и на Иртыш, и на Киргизское государство, и на Пегие Колмаки, и на Обь великую, и на все городки на обские, на девяносто на четыре городы — с году на год имать по пяти тысячь сорок соболей, по десяти тысяч черных лисиц, да по пяти сот тысяч белки…»
Донесения Ермака из Сибири, подкрепленные привезенным ясаком, внушили правительству представление о неисчерпаемых пушных богатствах Сибири.
Двести тысяч соболей — столько «мягкой рухляди» царское правительство надеялось получать из-за Урала ежегодно. И в самом деле, в ближайшие годы государева казна пополнилась неслыханным количеством мехов. Европа была поражена, когда московский двор направил в качестве субсидий («вспоможенья») австрийским Габсбургам через десять лет после гибели Ермака 40 тысяч собольих шкурок, 20 тысяч куниц, более 300 тысяч белок. Пражские купцы оценили московские меха в восемь бочек золота. На русских рынках пушнина ценилась дешевле.
В Москве надеялись на то, что война в Сибири закончена. Исходя из этого, власти поручили Мансурову наложить ясак не только на те земли, где побывал Ермак, но и на население Пегой орды и Киргизского ханства.
Между тем атаман Матвей Мещеряк с сотней казаков добрался до Москвы. Вести, привезенные им, были самые неутешительные. Двор отказал ермаковцам в торжественной встрече. Но хорошо было и то, что царь Федор «на них не опалился».
Шли годы, а смута на Москве не прекращалась. Присвоив титул конюшего боярина, Борис Годунов вошел в опекунский совет, управлявший страной от имени царя Федора. Главой совета Грозный назначил удельного князя Ивана Мстиславского. Но Годунов принудил князя постричься в монахи. С наступлением весны в Москве вновь заволновался народ. Боярам пришлось затвориться в Кремле.
Со всех сторон враги угрожали государству войной. С осени царь велел готовить рать для войны со шведами. Поход был отменен в последний момент. С весны отряды ратных людей потянулись к южным границам, которым угрожали крымцы и ногайцы. Сгустились тучи войны над западными рубежами. Стефан Баторий спешно формировал армию для нового вторжения в Россию.
Вновь вышло так, что Разрядный приказ не мог послать за Урал никого из видных воевод. Но отказываться от Сибири московские власти не желали. Пришлось снарядить войско из стрельцов и казаков, набранных в разных городах («многих русских людей»). Командовать отрядом назначили человека знатного, но совсем молодого и не имевшего за плечами большого военного опыта. Племянник боярина Василий Борисович Сукин в конце Ливонской войны служил при дворе Грозного в скромном чине «стряпчего с государевыми чеботы». В последние годы жизни Ивана IV Сукин нес службу в Кремле как стрелецкий голова.
Помощником у молодого воеводы стал Иван Мясной, бывалый командир. Вместе с Сукиным в поход выступили атаманы Черкас Александров и Матвей Мещеряк с вольными казаками, проделавшими сибирский поход вместе с Ермаком.
От прежней самоуверенности в Москве не осталось и следа. Бояре не помышляли более о том, чтобы овладеть разом Новой и Старой Сибирью. Сукину поручили закрепиться на Туре и не предпринимать никаких попыток к овладению Кашлыком. Воевода исполнил приказ и основал Тюменский острог на высоком берегу Туры близ устья Тюменки. Некогда тут располагалась древняя татарская столица Чимги-Тура.
Прошел год, и воеводы затребовали подкреплений из Москвы. В 1587 году Разрядный приказ решил послать за Урал Данилу Чулкова. Незадолго до того Чулков служил головой в Ряжске. «Письменный голова» привел в Сибирь дополнительно несколько сот стрельцов.
