Юрий Сушко - Марина Влади, обаятельная «колдунья»
— Володя, не надо, — запротестовала Марина.
— Ну а как, если подруга Горбатого? — не отставал Высоцкий.
— Подумаю, — сгоряча пообещал Говорухин. Сейчас он был великодушен, как миротворец ООН. — Все, пошли за стол, там нас уже наверняка заждались…
* * *Наблюдая и косвенно участвуя в некоторых жизненных коллизиях Марины Влади в Москве, Александр Наумович Митта неизменно восхищался ею: «Размахивая крыльями, она порхала, как ангел, над семьей… Приезжает из Парижа молодая женщина, с двумя детьми под мышкой, один все время где-то что-то отвинчивает, второй носится, как ртуть… И Марина, спокойная, невозмутимая, посреди этого бушующего маленького мира. Появляется Володя со своими проблемами и неприятностями. Она и этого успокаивает…
А у нее свои заботы: она — актриса, талантливая, в расцвете, пользующаяся спросом, но продюсеры уже отказываются с ней работать. Агенты подыскивают сложные и выгодные контракты, а Марина отказывается, платит неустойки… Она мотается из Москвы в Париж, из Парижа в Москву по первому намеку, что у Володи что-то не так, бросает все. Детей под мышку — и сюда… Надо было сделать так, чтобы все эти сложности таились только в ней, чтобы они никому не были заметны, чтобы для Володи было лишь успокоение, только окружить его заботой…»
Впрочем, Марина по-своему уточняла некоторые нюансы своих отношений с Высоцким: «Да, я очень любила его и приносила в жертву ему все, конечно. Но это только я решала и я все равно оставалась абсолютно свободной женщиной. Так что я давала ему то, что хотела и могла, но я не была его рабой…»
Прекрасно разбираясь в законах кинобизнеса, Марина знала: чтобы оставаться в «обойме» востребованных актеров, необходимо сниматься в трех фильмах в два года. Больше — перебор, меньше — угроза забвения. По полторы картины в год — то, что нужно. При этом, уточняла она, желательно работать только с хорошими режиссерами. Хотя, конечно, к настоящему мастеру можно попасть раз в десять лет, а вот сниматься с такими тайм-аутами — весьма небезопасно.
Но она собственноручно, сознательно разрушала свою успешную кинокарьеру. О театральных работах вообще можно было не заикаться. С Влади побаиваются заключать долгосрочные контракты. У нее уже сложилась репутация ненадежной актрисы, которая может в самый неподходящий для съемок момент сорваться и улететь куда-то за тридевять земель.
Ради поддержания нормального семейного бюджета она уже соглашается сниматься в рекламных роликах, понимая: «Еще немного — и ни один уважающий себя режиссер не захочет иметь со мной дело». Но что делать? Есть другие варианты? Предлагайте! А как иначе можно прикатить в Москву на новеньком «Рено-16», приобретенном по символической процентной стоимости от фирмы, на фоне продукции которой ей пришлось что-то там изображать в рекламном клипе, чтобы потом с легким сердцем оставить эту автоигрушку мужу?.. Если бы я была абсолютно обеспеченной женщиной, вздыхала Марина, то снималась бы только в хороших фильмах и играла бы в основном в театре.
«Я не могу быть всегда первой актрисой, — она искала оправдание самой себе. — Приходилось оставлять свою карьеру, потому что я, прежде всего, женщина, мать. Если бы я не думала про это, я бы не имела троих детей. Для меня моя личная жизнь всегда была самой важной.
Актриса в кино играет первые роли до тридцати. Я играла до сорока главные роли…. Я никогда не занималась своей карьерой, я занималась своей жизнью. Был период больших успехов в кино — это 1950–1960-е годы. Был момент, когда я жила в России больше, чем в другом месте. Это было время любви, страсти — все, что было тогда с Володей…
Будучи профессионалом, я всегда могла возобновлять актерскую карьеру после длительного перерыва. Это была моя работа, но ради нее я никогда не отдавала ни одного дня моей женской жизни. У женщин очень много обязанностей. Надо быть и матерью, и женой, и профессионалом. Мужикам в жизни легче… Возможно, когда-нибудь они тоже будут заниматься и детьми, и домом…»
Когда-то, размышляя о природе актерства, Владимир Высоцкий заметил: «Наша профессия — пламень страшный». Как погасить этот огонь и стоит ли делать это? — ответа на этот вопрос ни он, ни она, да и никто не знал и не знает.
Что касается театра, то тут надежды Марины на совместную работу с мужем практически равнялись нулю. О французской сцене Высоцкому можно было даже не помышлять. Он понимал:
К барьеру вызван я языковому.
Ах, разность в языках!
Не положенье — крах.
Но выход мы с тобой поищем и обрящем…
А вот Марина на «Таганке»… Тут уже был гипотетический простор для самых авантюрных идей, тем более, учитывая склонность основателя московского театра Юрия Петровича Любимова ко всякого рода экспериментам. И когда на «Таганке» только стала витать тень Чехова и его «Вишневого сада», Марина и Владимир тут же загорелись: а вдруг?!. Он — Лопахин, она, естественно, Раневская. Чем не сенсация для русской сцены?
Однако Любовь Андреевна на «Таганке» досталась признанной приме Алле Демидовой. Марина все понимала: никто не хотел рисковать, и ничуть не обиделась. Зато за мужа порадовалась: «Володя в роли Лопахина был чудесен… Он играл то, что не очень часто показывают на сцене, — любовь молодого человека к женщине, которую он всю жизнь, еще мальчишкой боготворил».
Позже они немало думали над тем, как бы все-таки совместно поработать в какой-нибудь другой чеховской пьесе. «Володя, — не сомневалась Марина, — мог бы великолепно сыграть Иванова, а я видела себя в роли Сарры. Но человек предполагает, а Бог располагает…»
Во второй половине 1970-х у Высоцкого с Демидовой возникла идея — поставить на таганской сцене «Игру для двоих» Теннесси Уильямса. Одновременно Владимир впервые пробовал себя как режиссера. Но Алла Сергеевна чувствовала раздражение из-за того, что свои репетиции он строил так, чтобы в дальнейшем перенести рисунок ее роли на Марину и выступать уже с ней на западной сцене.
«Я не очень люблю актрис, которые много думают, — иронизировала Марина безотносительно Демидовой. — Хотя есть и среди думающих людей прекрасные артисты…»
* * *Когда наконец все было окончательно решено и на Всесоюзной студии грамзаписи «Мелодия» определены часы рабочих смен, Марина готова была молиться с утра до ночи, лишь бы ничего не сорвалось, лишь бы не вмешалась чья-то злая воля, рок, лишь бы только вышел наконец в Советском Союзе диск с песнями Высоцкого.
— Если пластинка выйдет, — говорила она ему, — это будет своего рода признание твоего статуса автора-композитора. И потом — мы довольно скромно живем на твою актерскую зарплату, так что лишние деньги не помешают…
