Самия Шарифф - Паранджа страха
Моя хорошая знакомая, гинеколог, сделала УЗИ.
— Милая Самия, — с улыбкой произнесла она, — у те-' бя двойня. Ты родишь двух мальчиков.
— Ты уверена?
— Еще бы!
Хусейн был горд, что станет дважды отцом.
— Отец сразу двух сыновей! Благодаря тебе я смогу ходить с высоко поднятой головой перед своими родными и друзьями! Спасибо тебе, Самия!
Решительно все мужчины в этой стране были зациклены на одном — на чести стать отцом первенца мужского пола. Раньше, когда мы говорили о будущих детях, Хусейн сказал, Что хочет иметь двоих — мальчика и девочку! Тогда я подумала, что он не такой, как остальные мужчины.
Дочери были рады новости, но Нора предостерегла:
— Как же теперь бежать из страны с двумя младенцами на руках? Все так усложнилось.
— Ты права, но даже не будь я беременна, все равно не смогу выехать из страны. С ребенком или без — проблем меньше не станет. Мы обязательно найдем выход и покинем страну рано или поздно, обещаю!
Говорила я уверенно, в глубине души понимая справедливость слов дочери. Я с трудом представляла себя скитающейся по свету с четырьмя детьми. Казалось, положение становилось все более безвыходным. Лучше об этом не думать. Когда придет время, тогда и будем решать. Каждому овощу свой сезон.
Между тем обстановка накалялась с каждым днем. Несколько раз, возвращаясь домой без Хусейна, Нора замечала, что за ней следят. Всякий раз, когда такое случалось, она отсиживалась дома по несколько дней. В конце концов учителя Норы сочли причины отсутствия на занятиях неуважительными и исключили ее из школы.
С одной стороны, я расстроилась, что она не сможет продолжить обучение, с другой — я не могла не обрадоваться тому, что теперь дочь все время будет рядом.
Возможно, это проявление эгоизма, но и вопрос безопасности не казался мне второстепенным.
Мелисса ходила в школу, расположенную рядом с домом, поэтому в окно я могла видеть, как она заходит или выходит из дверей заведения.
Шли месяцы, моя беременность близилась к завершению. Я стала большой и малоподвижной, у меня, казалось, не осталось сил. Я пыталась не нервничать, как советовал врач, но не очень-то это получалось. Врачи сказали, что плоды расположены неправильно, и мне назначили операцию — кесарево сечение.
Я этого не хотела — боялась умереть на операционном столе. Особенно я боялась общего наркоза и даже умоляла врачей обойтись без него, но по-другому они не оперировали.
Тогда я подумала, не поехать ли рожать во Францию, а дочерей оставить на попечение Хусейна. Однако из-за большого срока беременности авиакомпании отказывались продать мне билеты, не желая принимать на себя ответственность за возможные роды во время полета.
В общем, я разделяла их мнение.
Однажды, когда я была на последнем месяце, мы решили с Норой пойти погулять.
— Хочется выйти, а то я совсем задыхаюсь в четырех стенах. Пойдешь со мной?
— Еще бы. Мне тоже кажется, что здесь я медленно умираю.
— Не переживай, здесь ты не умрешь. И не забывай, что когда-нибудь мы уедем. А пока просто пойдем погуляем.
Надев вуаль, вместе с дочерью я вышла на улицу. Идти было трудно и непривычно — как правило, Хусейн возил меня в автомобиле. Я еле передвигала ноги.
— Хорошо вот так пройтись по улице!
— И это ты называешь пройтись по улице, мама! Мы просто вдохнули немного воздуха, не более.
— Я понимаю, это не та свобода, которой ты жаждешь.
Это лишь небольшой глоток, подаренный нам Господом.
Когда-нибудь мы станем свободными и пойдем туда, куда пожелаем.
— Я больше не верю в этот твой день. Он удаляется и удаляется, а не приближается. Мне кажется, что мы так и сдохнем в этой проклятой стране! — выпалила Нора в слезах.
Вдруг нас нагнал незнакомый мужчина и, посмотрев с презрением, плюнул нам под ноги и крикнул:
— К дьяволу нечистых!
Большего Норе не требовалось — она сразу убежала домой. Политическая ситуация не изменилась: по-прежнему царила атмосфера террора и отчаяния. Сколько еще так могло продолжаться? К счастью, Мелисса еще не сталкивалась с подобным. Она была младше и, в отличие от сестры, лучше приспосабливалась к жизни здесь.
Поздно вечером раздался телефонный звонок. Уверенная, что это Хусейн звонит предупредить, что опаздывает, я взяла трубку. Это был не он.
— Значит, ты ждешь радостного события? А знаешь ли ты, каким оно будет? Мы вспорем тебе живот, вырвем твоего ублюдка и убьем, а вместо него засунем голову твоего мужа. — И говоривший зашелся демоническим смехом.
Я быстро отошла от аппарата.
От пережитого волнения сон как рукой сняло. Да и Хусейн до сих пор не вернулся. Я молила Бога, чтобы с ним ничего не случилось, и, не в силах усидеть на месте, ходила по комнате из угла в угол.
— Кто звонил? — поинтересовалась Мелисса.
— Хусейн. Сказал, что задерживается. Спи, моя хорошая, — соврала я, чтобы успокоить ее.
Хусейн вернулся поздно ночью. Стоило ему переступить порог, как я сорвалась на крик. Мой гнев пронесся по дому подобно урагану. Я договорилась до того, что обвинила его во всех своих бедах. Конечно, это было несправедливо, но я никак не могла себя сдержать. Сохраняя спокойствие, Хусейн пытался меня успокоить, но тщетно.
Вдруг я почувствовала, как по ногам потекла теплая жидкость — начали отходить воды! Но ведь до родов еще три недели! Я не хотела кесарева сечения! Я отказывалась рожать, потому что была убеждена, что анестезиолог воспользуется случаем и убьет меня. Постепенно я становилась параноиком, все больше впадала в панику.
По-прежнему сохраняя хладнокровие, Хусейн пошел за машиной. Я воспользовалась моментом, чтобы прийти в себя, Дети дремали, я лихорадочно соображала. Они не должны были оставаться одни дома, пока не вернется Хусейн. Моя соседка Малика могла бы за ними присмотреть, и я позвонила ей.
— Малика, прости, что разбудила. Я вот-вот рожу. Сможешь присмотреть за девочками, пока не вернется муж?
— Уже одеваюсь и бегу, Самия.
Я вздохнула: одна проблема решена. В коридоре я увидела Нору.
— Что случилось?
— Воды отходят, мне нужно в больницу. Твои братья спешат с тобой познакомиться. Сейчас к вам придет соседка. Если вдруг со мной что-то случится, обещай заботиться о сестре. Не позволяй, чтобы вас разлучали.
Я хочу, чтобы вы всегда были вместе. Не забывай — я люблю вас обеих.
— О чем ты, мама? Ты говоришь так, словно покидаешь нас навсегда!
— Я сделаю все, чтобы вернуться. Успокойся. Это так, на всякий случай. Роды все-таки.
Вошел Хусейн с Маликой. Я обняла старшую дочь и вышла с Хусейном, который одной рукой поддерживал меня, а в другой держал сумку. Я покидала семью с неспокойным сердцем.
