Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
«Известия» печатают программу Шаталина. Российский парламент начинает ее принимать. И одновременно съезд российской компартии (второй этап) называет все это антисоветчиной, предательством социализма и сдачей страны капитализму. И это на фоне «последнего дефицита» (за которым в России может быть только бунт) — дефицита хлеба. Тысячные очереди у тех булочных, где он есть. Что-то невероятное случилось с Россией. Может и впрямь мы на пороге кровавой катастрофы?
Горбачев, кажется, растерян. Власть на глазах уползает из рук. А он целыми днями совещается с разными представителями по экономической платформе и по союзному договору, вместо того чтобы ждать, когда это сделают парламенты. И присутствует по полдня на съезде Компартии РСФСР. Чего он от этих-то ждет? Совсем кажется потерялся и не знает, что и куда. Не видит, что делать. Такой вопрос он вчера сам задал Шахназарову.
13 сентября 1990 г.Вечером 9 сентября улетели с М. С. в Хельсинки. Разговор с Койвисто в Президентском дворце. Обед двух президентских пар и мы с Калела — начальником канцелярии Койвисто.
М. С. разоткровенничался, как с закадычным (советским) другом. О рынке, о душе, о судьбе деятеля, о том, «что дело уже сделано» и можно уходить. Словом, совсем не государственная обстановка.
В ночь М. С. собрал соратников для «мозговой атаки» перед встречей с Бушем. Сидели до трех ночи. Шеварднадзе отмалчивался. Примаков корректировал с учетом арабов. Фалин гнул «классовую линию», ссылаясь на конференцию «левых» Европы в Тампере. Я звал к «реальполитик» — Америку надо предпочесть арабским мотивам. Тут — наше спасение и наше будущее. М. С., к моему удивлению, на встрече с Бушем взял мое направление на 95 %, а пять оставил на арабов. И это срабатывает, потому что американцы де до конца нам доверяют.
Почти до утра я на основании этой дискуссии делал схему беседы. Под утро шли в гостиницу из посольства под возгласы подгулявших финских парочек: «Здравствуй!». (И вообще — это целая тема — доброжелательных, довольных, спокойных, сытых, уверенных в себе людей).
10-го с утра М. С. — Буш + Скоукрофт и я. М. С. доминировал. Буш очень хотел поддержки, очень волновался, боялся, что у него с Горбачевым сорвется, ведь Персидский залив-Хусейн поставил на кон судьбу его президентства. Но М. С. дал ему максимум: даже неожиданно, без подачи от Буша заявил, что Сабахов (правители Кувейта) надо вернуть. Почти убедил в необходимости увязать обуздание Хусейна с палестинским вопросом.
Потом был обед. Потом встреча делегаций, на которую я опоздал, потому что сочинял backgraund для пресс-конференции.
Сама пресс-конференция — событие! М. С. был уверен и хорош. Словом, показал всему миру, что он — лидер державы, великой державы, несмотря на царящий в стране развал. И весь мир опять поверил в него.
А нашему народу, как с гуся вода. И это не оценили. И не заметили, что в Хельсинки делалась история.
14 сентября 1990 г.Вчера у Горбачева были 22 американских бизнесмена. М. С. очаровал их, но они люди деловые и упорно устами Метлока добивались: с кем у вас вести дела? Вот ведь в чем главная проблема советского бизнеса.
Оборвав разговор посередине, Горбачев, Шеварднадзе, Бейкер, я и Росс ушли в соседнюю комнату. Бейкер, как бы продолжая восторги своих бизнесменов, говорил Горбачеву в лицо: он за всю свою политическую жизнь не встречал более мужественного и смелого, более великого деятеля, который решился повернуть страну, опрокинув 70 лет ее истории. До прошлого года, — продолжал Бейкер, — я колебался и осторожничал. Но теперь и я, и Буш целиком за вас. Мы искренне желаем вам успеха.
Разговор шел, что называется, в обнимку. М. С. называл его Джим, однако транспортных самолетов, чтобы перебросить сирийские войска в Саудовскую Аравию не обещал (а потом, когда Шеварднадзе пристал к нему с этим, ответствовал: не надо нам впутываться!).
Сам просил у Бейкера один-полтора миллиарда несвязного кредита, с оплатой через пять лет. Бейкер согласен, но, говорит, закон не позволяет. Если пойти с этим в Конгресс, то вы две перестройки успеете завершить.
Между прочим, в связи с такой близостью между Горбачевым и госсекретарем, я вспомнил Хельсинки. Окончилась беседа с Бушем один на один. Буш что-то мнется. Протягивает руку: «До обеда! Скоро увидимся!» И вдруг: «А можно мне называть вас по имени?» (т. е. на «ты») М. С. радостно откликнулся и тут же назвал его Джоржем. С этого момента М. С. стал Майклом.
А между тем, мы и они сохраняем оружие, способное десять раз уничтожить друг друга. И, как выяснилось, на переговорах в Вене по СНВ «дела очень плохи» (это оценка Бейкера и Шеварднадзе, которую они дали вчера в разговоре с М. С.). Значит под угрозой договоренность Майкла и Джоржа в Хельсинки выдать соглашение уже в этом году.
Говорю сегодня об этом Ахромееву. Он мне: не можем мы, американцы отказываются вести переговоры по морской авиации. Вот тебе и Майкл с Джоржем! А ведь еще и товарищ Моисеев (начальник генерального штаба), который почище Ахромеева.
Сегодня Горбачев встречался с Хэрдом (мининдел Великобритании). Перед этим я вооружил его информацией Замятина (посол в Лондоне). Тот пишет, что Тэтчер в обиде, ревнует, Горбачев, мол, охладел к ней. Все с Колем, да с Миттераном, а я — де заслужила лучшего к себе отношения. М. С. постарался «компенсироваться» — в разговоре с Хэрдом растекался в похвалах Маргарэт и даже предложил договор заключить по аналогии с германским и французским. Вечером Горбачев встречался с двумя израильскими министрами (финансов и энергетики).
Рассчитываем получить 10 млрд. Ну, ну! Как бы то ни было, такая встреча — сенсация, с многоэтажными последствиями. Особенно, в контексте персидской войны.
Между прочим, Горбачев предупредил вчера Бейкера, что будет встречаться с израильтянами. Тот, хохоча и грозя пальцем, воскликнул: только денег у них не просите! Вон Рейган как влип (дело в том, что Рейган при посредничестве Израиля попросил денег у Ирана, чтобы переправить их никарагуанским контрас). Потом, когда уезжали из Кремля и Горбачев посадил меня к себе в машину, я ему вякнул: «Тогда зачем вообще они нужны, эти министры?!» Засмеялся. Но я постарался внедрить экономиста (!) Петракова на эту встречу с израильтянами. Он и Яковлев присутствовали.
15 сентября 1990 г.Был у М. С. министр иностранных дел Италии де Микелис, который от имени Андреотти сообщил о присуждении Горбачеву премии Фонда Фьюиджи (итальянцы ее приравнивают к Нобелевской). После того как ушли итальянцы и вместе с ними Шеварднадзе и Адамишин, Горбачев мне говорит: «Толя, что делать, за что хвататься?" В самом деле: вчера в Верховном Совете был конкурс программ Абалкина, Аганбегяна, Шаталина. Каждый отстаивал свою. А у народа челюсть отвисает. Рыжков гнет свою. Моя, мол, программа реалистическая, щадящая. Что, референдум что ли устраивать по программам? Глупо. Республики, куда посланы эти альтернативные варианты, могут выбрать одна — одну, другая — другую. А Россия уже вышла на рынок и вообще делает, что хочет. Рыжков обещал поднять закупочные цены на мясо с 1 января. Это просочилось, и мясо исчезло совсем. Тогда Силаев заявил, что в России цены будут подняты с 15 сентября. А что стоит постановление Рыжкова без России?!
