Георгий Егоров - Фарватерами флотской службы
Прибыв в соединение, я направился для доклада к командиру капитану 1 ранга Николаю Павловичу Нечаеву, сменившему недавно Савича-Демянюка. Нечаев прибыл на Дальний Восток с Северного флота, где успешно воевал, командуя подводной лодкой, а затем, уже после войны, - частью подводных лодок.
Новый командир соединения принял меня сдержанно. Некоторое время он внимательно рассматривал меня, видимо пытаясь понять, что собой представляю. Затем разговор зашел о части, которой мне предстояло командовать. Нечаева, видимо, удовлетворил мой доклад. Он приказал начальнику штаба капитану 1 ранга А. Е. Резникову подготовить приказ о моем назначении и попутно разъяснил порядок приема должности.
Состав части, в командование которой предстояло вступить, был мне известен. Знал я предстоящий объем работы. Знал и моего предшественника Н. Е. Чиркова, эрудированного, интеллигентного, но очень больного человека. Однако только впоследствии понял: принять часть - дело далеко не простое. Прежде всего следовало хорошо познакомиться со штабом, тщательно изучить его функции как органа управления и организации подготовки кораблей, обеспечения установленной боевой готовности.
Начальником штаба был капитан 2 ранга Е. И. Медведев, мой однокашник. Заместителем,командира по политчасти - капитан 2 ранга П. Е. Ярощук, опытный политработник, пользовавшийся солидным авторитетом. Как я впоследствии убедился, служкить вместе с ним было легко.
Знакомство с флагманскими специалистами показало, что штаб укомплектован опытными офицерами, прошедшими войну и на море и на суше. Но "щуки", как я сразу отметил, плавали мало, некоторые из них находились в ремонте. Однако в целом состояние части произвело хорошее впечатление. Одна из подводных лодок, командиром которой был капитан 3 ранга В. Ф. Индыков, владела призом за торпедные стрельбы.
Наступила зима 1952/53 года, началась усиленная боевая подготовка отработка и прием курсовых задач. В ходе ее я выявил немало недостатков и в содержании кораблей, и в выучке личного состава. В практике боевой подготовки опыт войны, к сожалению, использовался здесь еще не в полную меру. Лишь подводная лодка П. Бадигина получила высокую оценку, она же в конце года завоевала приз за торпедную подготовку. Имелись у меня замечания и по работе штаба. Ефим Иванович Медведев был неплохим начальником штаба и оказывал мне существенную помощь. Но, присмотревшись поближе, я заметил, что работники штаба порой излишне пристрастны к бумагам, распискам и различным письменным подтверждениям по поводу выполнения любого приказания. Не все флагманские специалисты хорошо знали положение дел на кораблях, а кое-кто даже работал с неполной отдачей.
К тем, кто работает таким методом, я отношусь с предубеждением. Да и не только я. Люди, помнящие пятидесятые годы, наверное, не забыли, что именно тогда начался поворот во взглядах на деловые качества человека. Если мне не изменяет память, тогда же впервые заговорили о научной организации труда. Началась борьба с длинными совещаниями и многословием. Родилось движение за экономию времени, за четкость и продуманность решений. Именно так, деловито и целеустремленно, должен был, на мой взгляд, работать штаб.
А тон в работе, как известно, задает начальник штаба. Пришлось порекомендовать Медведеву резко сократить переписку, разъяснить, что надо активнее использовать своих заместителей, а главное - чаще бывать на кораблях, проводить учения.
Справедливости ради должен сказать: начальник штаба правильно понял мои требования и перестроил деятельность офицеров штаба. Бумажные потоки стали быстро мелеть, а в работе коллектива появился тот стиль, который можно было назвать деловым.
Флагманским инженером-механиком бригады являлся инженер-капитан 3 ранга Яков Спиридонович Коваленко - подводник с большим опытом. В войну на Балтийском флоте он был командиром электромеханической боевой части на прославленной "С-13", которой командовал капитан 3 ранга Александр Иванович Маринеско. Как же нам пригодился боевой опыт Коваленко при отработке действий экипажей подводных лодок... С ним у нас и до сего времени очень хорошие отношения. Долгое время он был заместителем начальника Военно-морского инженерного училища имени Ф. Э. Дзержинского в Ленинграде. Готовил кадры для флота. Здесь, как и у нас, внес много ценного и в учебный процесс, и в совершенствование оборудования новых подводных лодок.
Помнится, в одном из походов лодки под командованием капитана 3 ранга В. Ф. Индыкова мы, находясь на приличной глубине, стали проводить учение.
- Пройду по отсекам,- доложил мне Коваленко,- проверю действия аварийных партий.
Не скажу точно, сколько прошло времени, но вдруг поступил доклад:
- Центральный! В пятый отсек поступает забортная вода...
"Коваленко вводные дает", - подумал я, однако слово, которое он произнес дальше, заставило изменить это предположение.
- Фактически, - донеслось из пятого отсека после некоторой паузы.
Добавленное к докладу слово "фактически" свидетельствовало о многом. Это уже была не вводная: лодку начало затапливать в районе дизельного отсека. В этом мы вскоре убедились: корабль стал слегка погружаться с дифферентом на корму, глубина увеличивалась.
Реакция командира была мгновенной:
- Продуть балласт, всплывать на поверхность!
По этой команде сжатый воздух, давление которого было снижено до среднего уровня, из магистрали высокого давления устремляется через групповой клапан{8} в цистерны главного балласта, выдавливая воду. А лодка стремительно всплывает на поверхность.
Но в данном случае этого не произошло. Мгновенной была и моя реакция.
- Отставить всплытие! - подал я другую команду. - Удерживать глубину 30 метров.
Лодка осталась на указанной глубине. А командир корабля посмотрел на меня с искренним изумлением. "Как же так, - читалось в его взгляде. - Поступает забортная вода, мы можем утонуть, а вы запрещаете всплывать на поверхность?"
Мне было понятно его недоумение: он не имел опыта боевых действий. А подводники, которые прошли через войну, хорошо знали, что ни в коем случае при любой аварии нельзя тотчас всплывать на поверхность, не разобравшись в ситуации. Сплошь и рядом наверху опасность была во много раз большей, нежели на глубине. Там могли оказаться корабли и самолеты противника, все то, с чем экипажу подводной лодки встречаться крайне нежелательно.
Впрочем, и в мирное время не следует импульсивно, поддаваясь чувству самосохранения, при любой опасности немедленно всплывать на поверхность. Наверху возможен шторм, представляющий опасность для аварийной лодки. Кроме того, нет никакой гарантии, что в момент всплытия над лодкой не окажется надводное судно. Тогда ее гибель практически неминуема. И последнее. При аварийном всплытии расходуется масса сжатого воздуха. А каждый опытный подводник знает, что воздух и энергию надо расходовать очень экономно.
