Игорь Суриков - Пифагор
Получается, что власть над душами западных греков Пифагор приобрел убедительностью своего слова и новизной своего учения — этического по основной направленности. И, в общем-то, в это вполне можно поверить. Напомним, что архаическая эпоха в эллинском мире — время интеллектуальной революции и одновременно — всплеска мистицизма.
Повсюду появлялись пророки, причем именно пророки учительствующие. И вокруг почти каждого из них собирались кружки приверженцев. Ярким представителем типа такого пророка-учителя и был Пифагор. И, в конце концов, столь ли важно, с какими конкретными группами населения он беседовал и в какой последовательности? Тут как раз между источниками существуют расхождения: то ли Пифагор начал со старейшин (то есть членов совета), то ли с юношей… Главное — в том, что нужный эффект он произвел и успеха, безусловно, добился.
Местом жительства Пифагор избрал для себя, по согласному мнению всех античных авторов, Кротон — одну из самых крупных, сильных и богатых греческих колоний Южной Италии. О причинах такого выбора мы не можем даже гадать: источники, кажется, не дают на них ни малейшего намека. Как бы то ни было, и первый союз пифагорейцев возник именно в Кротоне. О нем мы вскоре поговорим подробнее, а пока отметим еще, что, по некоторым данным, в Кротоне наш герой и обзавелся семьей, женившись на местной уроженке.
Напомним, Пифагору тогда было около сорока лет. Поздновато для вступления в брак? По нашим современным меркам — бесспорно. Однако у древнегреческих мужчин вообще было принято жениться в довольно зрелом возрасте. Раньше тридцати этого практически никогда не делали. А вот девушек, напротив, выдавали замуж совсем юными, лет в пятнадцать, а то и еще раньше. Получалось, что муж был старше жены как минимум в два раза и часто годился ей в отцы.
Впрочем, предание о семье Пифагора тоже очень запутанно, противоречиво, в ряде элементов легендарно. Как звали супругу философа? Сколько у них было детей и каковы были их имена? Без всякой надежды исчерпывающим образом разобраться в этом сложнейшем вопросе приведем важнейшие имеющиеся данные.
«У Пифагора была жена по имени Феано, дочь Бронтина Кротонского (а другие говорят, что Бронтину она была женой, а Пифагору ученицей), и была дочь по имени Дамо… Дочери своей Дамо он доверил свои записки лишь с наказом никому не давать их из дому… Был у них также сын Телавг, который стал преемником отца и (по некоторым сведениям) учителем Эмпедокла… Телавг, говорят, не оставил сочинений, а мать его Феано оставила» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 42—43).
Перед нами вырисовывается прямо-таки идиллическая картина целого «философского семейства»: и муж — философ, и жена — философ, и сын — философ, а дочь, по крайней мере, хранительница отцовских сочинений. Но всё это, как говорится, слишком красиво, чтобы быть истиной. К тому же мы видим, что даже у самого автора процитированного свидетельства нет ясности решительно ни в чем. Являлась ли все-таки Феано супругой Пифагора или не супругой, а просто ученицей? И кем она приходилась Бронтину (последний был одним из первых и самых верных пифагорейцев)? Полная путаница. Да и Дамо не могла хранить никаких сочинений Пифагора, поскольку Пифагор ничего не писал (об этом речь еще пойдет ниже).
Начинаем сравнивать со свидетельством Диогена Лаэртского свидетельства других античных писателей по тому же вопросу — и путаница усугубляется.
«Дурид Самосский… добавляет, что у Пифагора был сын Аримнест, наставник Демокрита… А другие пишут, что от критянки Феано, дочери Пифанакта, у Пифагора были сын Телавг и дочь Мия; иные упоминают и дочь Аригноту, от которой даже сохранились пифагорейские сочинения. И Тимей рассказывает, что дочь Пифагора в девичестве была в Кротоне первой в хороводе девиц, а в замужестве — первой в хороводе замужних…» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 3). Дурид и Тимей, на которых здесь имеются ссылки, — историки 111 века до н. э., второй из них имеет репутацию довольно надежного источника.
Как видим, с предыдущим сообщением схожего мало. Пожалуй, только относительно Телавга разногласий нет. А вот в связи с Феано они уже появляются. Названо совершенно иное имя ее отца, а, кроме того, она объявлена не кротонкой, а критянкой. Но это, кстати, могло быть и ошибкой переписчика, поскольку в звучании и написании названий города Кротона и острова Крита действительно есть нечто общее.
Далее Порфирием не упоминается дочь Пифагора Дамо, фигурировавшая у Диогена Лаэртского, зато появляются две другие дочери — Мия и Аригнота. Да еще сын Аримнест, который якобы был учителем знаменитого атомиста Демокрита. Последнее крайне маловероятно и по хронологическим соображениям, и по географическим (Демокрит жил и учил совсем в другом регионе греческого мира), и по содержательным (последовательный материализм Демокрита нисколько не похож на идеалистическое учение пифагореизма). Что же касается двух дочерей — тут перед нами, очевидно, опять неточность. Мы видели, что Тимей — а он, повторим, писатель авторитетный — говорит о дочери Пифагора в единственном числе. А это скорее согласуется с данными Диогена Лаэртского.
«…Пифагор написал о богах книгу, которую назвал "Священным словом"… хотя и неизвестно, принадлежит ли действительно это сочинение Пифагору, как утверждает большинство, или оно написано Телавгом, как говорят некоторые авторитетные и наиболее заслуживающие доверия пифагорейцы, ссылаясь на записки дочери Пифагора Дамо, сестры Телавга, оставленные ей самим Пифагором и переданные, говорят, после ее смерти Витале, дочери Дамо, и вошедшему в зрелый возраст Телавгу, сыну Пифагора, мужу Виталы. Ибо ясно, что, будучи в момент смерти Пифагора еще юношей, он оставался при матери Феано» (Ямвлих. Жизнь Пифагора. 28. 146).
Если «продраться» через чрезвычайно усложненный синтаксис этого отрывка, вырисовывается следующая картина. Супругу Пифагора звали Феано. У них родились дочь Дамо и сын Телавг, причем последний был возрастом моложе сестры. В свою очередь, у Дамо тоже была дочь, по имени Витала; на ней женился Телавг. Получается, он взял в жены собственную племянницу? Что ж, подобные браки в Древней Греции считались вполне допустимыми, а в аристократической среде они были даже достаточно широко распространены. Например, родители великого Платона тоже приходились друг другу дядей и племянницей.
Старшинство Дамо, Пифагоровой дочери, видно и из того обстоятельства (упоминаемого Ямвлихом так же, как и Диогеном Лаэртским), что свои «записки» философ будто бы оставил именно ей. Что имеется в виду под этими «записками» — судить сложно. Но какие-то письменные материалы (так сказать, «личный архив») после него в любом случае должны были остаться! Ведь невозможно же предположить, будто Пифагор — один из образованнейших представителей своей эпохи — был человеком неграмотным и никогда ничего ни по какому поводу не писал!
