Александр Гусев - Эльбрус в огне
Мы поспешили вниз и вскоре присоединились к отряду Худобина, перекрывшему дно ущелья и приготовившемуся к бою. Самого Худобина я разыскал за большим камнем у самой реки и прилег рядом. Тут же пристроился и Нурулиев.
Сзади раздалась интенсивная перестрелка. Видимо, это встретил противника отряд Воробьева. У каменной глыбы, куда направилась часть бойцов Худобина, все было тихо. И они вскоре вернулись назад. Оказалось, что у глыбы находилось всего несколько егерей, которые поспешно скрылись в темноте. Свой штаб фашисты, судя по всему, успели эвакуировать.
Начинало светать, и мы с тревогой поглядывали назад и вверх - туда, где находился вражеский заслон. Если там уцелели солдаты, то мы здесь, внизу, окажемся незащищенными от их огня.
Вскоре впереди, со стороны перевала, показалась густая цепь немецкой пехоты. Солдаты шли во весь рост. Наши залпы заставили их залечь. Началась перестрелка. Фашисты прощупывали нас, так как не знали наших сил. Потом передние егеря поднялись и перебежками от камня к камню двинулись на нас. Мы энергично отстреливались из автоматов, винтовок, пулеметов, открыли огонь и из ротного миномета. Меня беспокоило только одно: удар сверху. Но там было все спокойно.
Кто-то окликнул меня. Оказалось, к нам подошла группа, отправленная для уничтожения заслона. Как только грянул взрыв, бойцы бросились к месту расположения заслона. Однако в темноте невозможно было быстро передвигаться по скалам и среди трещин ледника. Со стороны врага ударило несколько выстрелов. Когда наши бойцы выскочили на площадку, где располагался заслон, там уже никого не было. Гитлеровцы в панике бежали. Об этом свидетельствовало брошенное имущество: палатки, спальные мешки, шинели, брюки, ботинки, альпинистское снаряжение, продукты, боеприпасы, оружие...
Между тем на позициях, где залегли мы с Худобиным, перестрелка усилилась. Немцы короткими перебежками упорно приближались к нам и начинали группироваться слева, под большим камнем, видимо, затевая какой-то маневр. Вскоре оттуда выбрались несколько егерей и стали осторожно подниматься на склон. Не иначе как решили обойти наш левый фланг. Я сказал об этом Худобину и с группой бойцов подался влево. Два вражеских солдата, пробежав несколько метров в нашем направлении, быстро скрылись за камнями. Я взял у Нурулиева снайперскую винтовку и приготовился к стрельбе. В оптический прицел вижу: выскочил ефрейтор. Выстрелил. Ефрейтор на четвереньках попятился обратно. Но из-за камня тут же показался его напарник. После моего выстрела скрылся и он. Я продолжал наблюдать за группой, пытавшейся обойти нас. Еще один егерь решил перебраться от камня к камню, но после моего выстрела безжизненно распластался на земле.
На этом попытки гитлеровцев прекратились, но они еще долго следили за нами из-за камней, а мы методически стреляли. Такая "профилактика" держала егерей в скованном состоянии, и они вскоре совсем отказались от своего первоначального намерения.
Было далеко за полдень, когда стрельба в теснине затихла. Отряд Воробьева сделал свое дело, думали мы. но сведений от него не поступало. Устали егеря, не добившиеся никакого успеха. Устали и мы. Перестрелка прекратилась, мы принялись улучшать свои укрытия.
Вскоре сюда должны были подойти подразделения 815-го полка для организации рубежей долговременном обороны: дальнейшее наступление на перевал Клухор в ближайшее время не планировалось.
Я уже упоминал, что после операции в теснине должен был срочно вернуться в штаб дивизии. Времени было в обрез, и мне, к сожалению, не удалось даже побеседовать с альпинистами, порадоваться вместе нашей удаче.
Простившись с Худобиным и бойцами, мы с Нурулиевым двинулись в сторону теснины.
На горы надвинулись тяжелые слоистые облака, которые как бы срезали вершины. Нижняя граница облаков протянулась ровной чертой по склонам. Облака закрыли перевал Клухор, опустились и у высоты 1360. От этого в ущелье преждевременно наступили сумерки.
Сначала осторожно за камнями, а потом смелее, во весь рост, мы стали отходить в сторону теснины. Нам казалось, что уже миновали зону обстрела и потому шли по широкой тропинке не опасаясь. В это время облака немного поднялись над горами, и в ущелье посветлело. За разговором мы не обратили на это внимания. Но вдруг засвистели пули, взрыли землю под ногами, застучали по камням. Кубарем оба скатились под невысокий берег реки и замерли в ожидании второй очереди. Нурулиев оказался в воде и решил перебежать на другой берег. Не успел он добраться до середины разлившегося потока, как над ним со свистом пронеслась еще одна стайка пуль.
Я попытался определить, откуда ударила очередь. Видимо, нас заметили. Двигаться дальше стало рискованно.
На повороте дороги, ведущей к перевалу, я заметил людей. "Наверное, это и есть та огневая точка, которую мы видели с перевала, - подумал я. - До сих пор ее закрывали облака, сейчас они поднялись немного выше. Придется подождать может, снова облака закроют пулемет врага!" Желание мое сбылось. Облако, похожее на косматую лапу, стало медленно опускаться и вскоре накрыло немецкую огневую точку густой серой кисеей.
Я попробовал пошевелиться -тишина. Поднял пилотку на дуле карабина - никто не реагирует. Убедившись в этом, бегом перемахнул через поток и бросился к заранее намеченному камню. Ко мне присоединился и Исмаил Нурулиев, Вражеские пулеметчики молчали. Мы не стали терять времени и, часто оглядываясь на спасительное облако, побежали в сторону теснины, склоны которой вскоре надежно укрыли нас.
Здесь парила тишина, только Клыч шумел глубоко под нами, упорно роя каменистое ущелье. Первое, что мы увидели, были недавно оставленные противником огневые позиции, трупы егерей, их оружие, снаряжение. В середине теснины мы встретили бойцов одного из подразделений 815-го полка, направлявшихся к отряду Худобина. От них узнали, что отряд Воробьева находится уже в расположении штаба полка.
Вскоре мы с Нурулиевым тоже пришли в полк. Вместе со всеми разделили радость победы. Результаты боев были весьма убедительными: около ста убитых немецких солдат и офицеров, 12 пленных, богатые трофеи. А главное - мы улучшили свои позиции, что было особенно важно в связи с приближением зимы.
Той же ночью мы с Исмаилом вернулись в штаб дивизии. После моего короткого доклада начальник штаба разрешил мне отдохнуть. Я не спал двое суток и теперь едва держался на ногах. Исмаил Нурулиев, не менее измученный, чем я, уже поставил нашу палатку, и мы оба заснули богатырским сном.
Почти неделю находился я в штабе: рассказывал о всех деталях событий на перевале под высотой 1360, составлял описание перевала Клухор и ближайших к нему ущелий, занимался делами 1-го отдельного горнострелкового отряда, который еще находился при штабе дивизии (вскоре его должны были придать 815-му стрелковому полку).
