Бранко Китанович - Человек, который не знал страха
– Блестящий ответ! Но почему так официально и театрально? Неужели ты думаешь, что борьба с противником ведется лишь на поле боя?
Зиберт презрительно усмехнулся и ответил:
– Честно скажу тебе, я презираю тыловиков. Они частенько нарочно придумывают себе противника, чтобы обратить на себя внимание. Здесь, в Ровно, полно таких «борцов», которые воюют с детьми, женщинами и инвалидами, уверяя, что это все «большевистские диверсанты»! Настоящий солдат такими делами не станет заниматься! Война, кроме всего прочего, дело благородное!
Фон Ортель задумался над его словами, затем отрицательно покачал головой и назидательно произнес:
– Не следует быть таким легкомысленным, Зиберт. Партизаны – весьма серьезная опасность. Ну да черт с ними. Пусть с ними занимаются те, кто не в состоянии делать более важное дело.
Фон Ортель замолчал и погрузился в раздумье. Зиберт почувствовал, что наступает кульминация их игры, которую он вел на острие ножа. Они закурили.
– Такому человеку как ты, мой дорогой Зиберт, нужны друзья, способные оценить твои достоинства и вознаградить их, – размеренным голосом начал фон Ортель. – Интересно, что бы ты сказал, если бы я предложил тебе изменить род деятельности?
– Не надо, Ортель, так шутить. Из меня плохой разведчик, – ответил Кузнецов, считая, что в данной ситуации следует говорить прямо, без околичностей.
– Ха-ха! Я сделаю из тебя хорошего. Клянусь богом, там бы тебе никто не досаждал. А в остальном… В общем, вскоре я познакомлю тебя с моим большим другом – Отто Скорцени.
– Со Скорцени! – удивился Зиберт.
Фон Ортель был удовлетворен впечатлением, которое он произвел на Зиберта. Конечно, думал он, возможно, я сказал лишнее сегодня этому скромному фронтовику, но он надежный человек и умеет хранить тайну.
Кузнецову конечно же было хорошо известно имя пресловутого Отто Скорцени. Оно не сходило со страниц фашистской печати, превозносилось до небес, едва ли не обожествлялось. На счету штурмбанфюрера СС Скорцени было немало диверсий и кровавых акций. Убийство в 1934 году австрийского канцлера Дольфуса, арест во время «аншлюса» Австрии в 1938 году президента Микласа и канцлера Шушнига, зверские расправы над жителями Белграда, Копенгагена, Варшавы, Риги, Киева, – все это было делом рук Скорцени и его банды.
Скорцени пользовался особой благосклонностью Гитлера и быстро продвигался по служебной лестнице. К 1943 году он был уже шефом отделения по организации террористических и диверсионных операций в VI отделе главного управления имперской безопасности.
К нему питал особое доверие Эрнст Кальтенбруннер, кровавый палач, шеф СД.[14]
Отто Скорцени, по указанию Гитлера, совершил одну из самых дерзких диверсионных операций во второй мировой войне – похищение Муссолини. В 1943 году фашистский режим в Италии потерпел поражение, Муссолини был арестован и помещен под усиленной охраной в горно-туристском отеле «Кампо императоре» близ местечка Абруццо. Новый глава итальянского правительства маршал Бадольо изъявил готовность начать переговоры с Англией и США о выходе Италии из войны. Это привело Гитлера в ярость, и он решил во что бы то ни стало выкрасть Муссолини, чтобы с его помощью побудить итальянцев продолжать боевые действия хотя бы в северной части Италии. В отель «Кампо императоре» вела единственная подвесная канатная дорога, подступы к которой хорошо охранялись.
Скорцени предложил операцию «Дуб» осуществить с помощью воздушного десанта. 106 диверсантов во главе со Скорцени неожиданно спустились на планерах перед самым отелем и разоружили растерявшуюся охрану. Муссолини был на самолете доставлен в Германию, где его принял Гитлер. Геббельсовская пропаганда выжала из операции все, что можно. Имя Скорцени было окружено ореолом легенды, его прославляли как идола германской расы и символ ее превосходства.
После беседы с фон Ортелем Кузнецов немедленно отправился в отряд. Надо было решить, как поступить с предложением фон Ортеля. Принятие этого предложения могло иметь далеко идущие последствия. Вместе с тем его можно было расценить и как попытку фон Ортеля проверить личность обер-лейтенанта Зиберта.
Из Центра ответили:
«Постарайся выяснить, в какое дело конкретно фон Ортель намерен тебя вовлечь. Иметь в виду, что возможна провокация, поэтому будь очень осторожен, не переусердствуй в готовности услужить…»
Кузнецов вернулся в Ровно. На третий день после памятного разговора, как и было условлено, они встретились с фон Ортелем в офицерском казино. Эсэсовец был рад встрече.
Но сначала речь между ними пошла не о политике, а о двоюродной сестре Лидии Лисовской – Майе Ми. коте. Эта на первый взгляд легкомысленная красивая девушка уже давно числилась тайным агентом гестапо, где имела кличку «Семнадцать».
«Майя, – пишут А. Лукин и Т. Гладков, – постоянно общалась со множеством немецких офицеров, чиновников, коммерсантов. Не раз она получала лестные предложения вступить в брак. Популярность этой красавицы привела к тому, что она заинтересовала гестапо. Когда фон Ортель появился в Ровно, агент «Семнадцать» был предоставлен в его распоряжение. Не только для того, чтобы штурмбанфюрер мог проводить с ней свободное время, но и для расширения его возможностей в выполнении тайного задания. Эсэсовец пришел к выводу, что имеет дело с весьма способной девушкой, и постепенно начал обучать ее способам и приемам шпионского ремесла.
В качестве агента гестапо Майя регулярно встречалась с фон Ортелем. Одновременно она была одним из наиболее эффективных советских разведчиков в Ровно. Кузнецов и командование отряда получали от нее подробные донесения о каждой ее встрече с фон Ортелем.
Штурмбанфюрер доверял Микоте больше, чем кому-либо другому… Однажды, будучи немного выпивши, он рассказал Майе, что дважды направлял в советский тыл диверсантов, которые должны были ликвидировать двух немецких генералов, в том числе генерала Зейдлица, взятого в плен в Сталинграде. Зейдлиц, выступая по радио, обвинил Гитлера в том, что он ведет Германию к национальной катастрофе…»
– Ну что же, а теперь вернемся к нашему разговору. Что ты решил? – серьезным тоном спросил фон Ортель обер-лейтенанта Зиберта.
Зиберт предпочел не разыгрывать на сей раз из себя наивного фронтовика, не понимающего роли разведки.
– Я думаю, что для такой деятельности нужно иметь определенные знания и способности.
– У тебя они есть, я в этом убедился лично. Ты любишь хорошо пожить, любишь удовольствия нашей короткой жизни. А что ты скажешь, если фюрер тебя озолотит? А? Запомни: фюрер одного способного диверсанта ценит выше пятидесяти всяких там вояк или болтунов вроде Розенберга, Геббельса, Коха. Представлять _ – подарит тебе, скажем, Волынь или, того лучше, земли и сады где-нибудь на Средиземном море. Осыплет всеми дарами. Что бы ты на это сказал?
