Элеонора Прохницкая - Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична
Я рванула со всех ног и, заняв очередь на машину, где оказалась всего девятой, прилетела обратно и в первых рядах прорвалась на открытую территорию магазина — большой, грязный двор, — где штабелями была уложена половая доска. Двор моментально заполнился покупателями, которые сновали по двору с озабоченными, сердитыми лицами. Я металась от одного человека к другому в надежде найти продавца или какого-либо другого работника магазина, чтобы выяснить «как?» покупается и оформляется эта доска. Но спросить было не у кого. Все покупатели, так же как и я, шныряли по двору в поисках продавца, словно рыбки в аквариуме в поисках пищи. Наконец я столкнулась все с тем же пенсионером, который вывел меня из тупиковой ситуации, указав рукой на стоящую вдалеке женщину:
— Во-о-он она стоит, в коричневой шапочке, Зиночка ее звать… очень симпатичная девушка, — с видом завсегдатая пояснил он.
Я подошла к ней. Она стояла ко мне спиной, держа руки в карманах черной спецовки.
— Здравствуйте, Зиночка! — обратилась я к ней по имени в надежде, что это поможет мне хоть чуточку расположить ее к себе и избежать грубости, к которой я так и не привыкла за свою жизнь и всякий раз тяжко страдала от нее.
Зиночка повернула в мою сторону свое надменное, оформленное макияжем на уровне мирового стандарта, лицо и взглянула на меня свысока, с видом королевы, с той только разницей, что вместо короны ее голову венчала темно-коричневая норковая ушанка. Окинув меня с ног до головы презрительно-ленивым взглядом и сверкнув, в лучах утреннего солнца, «ромашками» в ушах — сапфирами, окруженными крупными бриллиантами, — она, оценив мой затрапезный вид, почти не открывая рта, сквозь зубы процедила:
— Вначале подгоняйте машину и грузите… я замерю доски… потом заплатите.
— Что грузить? — не поняла я.
— Женщина, вы что, издеваетесь надо мной или вам делать нечего? — она посмотрела на меня как на заклятого своего врага. — Что вам надо, то и грузите!
— Мне нужна трехметровая половая доска… только я не могу понять, как я смогу погрузить ее в машину, — пролепетала я.
— А что, «Я» вам ее буду грузить?! Это ваши проблемы. Грузчиков у нас нет.
— Да как же так, в магазине, где такие тяжести, и вдруг нет грузчиков? — я говорила уже как в сумасшедшем доме — сама с собой. Зиночка, вместо ответа очень красноречиво взглянув на меня, отошла в сторону.
Я, сообразив, что во всей этой истории самое главное иметь грузовик, — опрометью бросилась туда, где заняла очередь на машину. Мне явно везло. Очередь продвинулась, и я стала уже шестой. Несколько минут я в предвкушении, что вот-вот подойдет моя очередь, прогарцевала на месте, как цирковая лошадь перед выходом на манеж. Однако те пятеро, что стояли передо мною, были неподвижны и сосредоточенно серьезны, как на панихиде. Они молча, все как один, смотрели на трансагента, толстую, расплывшуюся на своем стуле, как квашня, немолодую женщину с грязными, сальными волосами, которая, подперев мощным кулаком мощную щеку, отрешенно смотрела в окно. Над очередью висела гробовая тишина.
— Извините, — нарушила я это коллективное молчание. — Нельзя ли побыстрее? Мне срочно нужна машина доски вывезти!
Все оглянулись в мою сторону. Трансагент повернула ко мне свое лоснящееся, потное лицо и, ничего не сказав, отвернула его обратно к окну. Пятеро стоящих передо мною граждан посмотрели на меня почему-то как на душевнобольную. В глазах одной старушки я даже уловила сострадание. Высокий молодой человек с яйцевидной головой, почти лишенной растительности, обиделся на меня не на шутку:
— Да что вы говорите?! Вам машину надо?! А мне, значит, не надо?! Я что, дурак, что ли, или мне делать нечего, что я с семи утра здесь стою?!
— Так что же вы стоите? — не поняла я. — Выписывайте машину!
— Послушайте, вы… — он хотел еще что-то сказать в мой адрес, но сдержался. — У нас и так нервы у всех на пределе, а тут вы еще… Где они, эти машины?! С утра было всего три, так их взяли! Теперь надо ждать, пока они погрузятся, затем отвезут груз и вернутся обратно. Может, до обеда успеем мы, первые трое. А вы не мыльтесь! Раньше двух часов машину не получите!
— Ну, так бы и сказали, теперь понятно… спасибо… — пробормотала я и посмотрела на часы. Было четверть десятого. До того как должна получить машину, оставалось более четырех часов. «А что, если к тому времени доска закончится? — подумала я и похолодела. — Надо бы договориться с кем-нибудь и отложить эту доску, пока она есть». Я побежала обратно на открытую территорию магазина. Там бойко шла погрузка. То и дело подъезжали какие-то грузовые машины, и какие-то «добры молодцы» закидывали доски в машины. Улучив момент, я подошла к одному из них.
— Извините, молодой человек. А вы бы не смогли и мне тоже помочь, когда освободитесь?
— Сейчас закончим и вам перекидаем! — смахнув со лба пот, ответил он. — Тариф знаете?
— Бутылка? — уточнила я, назвав существующий в стране стандарт за услуги.
— Бутылка — это здорово. От бутылки мы никогда не откажемся! А вообще-то мы берем 15 рублей за куб.
— Так много?! — невольно вырвалось у меня.
— А кому много, тот сам пусть корячится, геморрой себе зарабатывает!
— Да нет, это я так просто сказала. Я согласна! — испугалась я, что он обидится и не захочет со мной иметь дело. — Мне нужно до двух часов отложить два куба половой доски. Машину раньше двух я не получу и боюсь, что доска к тому времени кончится.
— Ну что же, все в наших руках, — ответил он. — Только арифметика такая получится: поскольку работа, двойная, — вначале из общей кучи отложить, а потом в машину грузить, — то и тариф, стало быть, двойной, это во-первых. А во-вторых, на это дело надо разрешение спросить у начальства. — Он показал рукой в сторону высокого красивого мужчины средних лет в белоснежной сорочке, с галстуком в модную сине-красную полоску, надетым под черную спецовку, в дорогих светло-серых брюках, в изящных полуботинках, в больших роговых очках и… в темно-коричневой норковой ушанке. — Это старший продавец, главный человек здесь!
— Интересный! — оценила я. — На артиста похож или на профессора… Только вот странно, почему все продавцы здесь в норковых шапках летом?
— А чего ж здесь странного? Это униформа у них такая! Вместо касок, которые им по технике безопасности положены, чтобы мягче было, если доска нечаянно на голову опустится. Ну, идите, узнавайте, в случае чего — мы здесь!
Я направилась к старшему продавцу, ужасно сожалея в глубине души о том, что на мне — потертые джинсы, старая выношенная куртка и видавшие виды кроссовки. Я чувствовала себя Золушкой. От него на расстоянии тянуло дорогим, недоступным для простого смертного французским одеколоном. Вблизи он показался мне еще красивее и интеллигентнее.
