Эйми Уоллес - Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой
— Да, мы живем сообща, по-соседски…
— То-то и оно! Ты поймана в ловушку из-за отсутствия анонимности! В Лос-Анджелесе никто никого не знает, и мне это нравится, и, кроме того, этот город — один из энергетических центров Земли, такой же как Мехико.
Муни говорила, что мне повезло жить отстранение, читая книги и занимаясь практикой. Флоринда же предупреждала: „Эйми, не имеет значения, как далеко ты углубилась, не имеет значения, как высоко ты продвинулась, еще больше осталось тебе. Соревнование, борьба за положение никогда не прекратится, пока ты не разрушишь личность, которую создали твои родители. Тебе нет смысла страдать по этому поводу“.
Интенсивный трехнедельный семинар в 1995 году был проведен в аудитории городской средней школы в Галвере. Впервые Карлос появлялся ежедневно перед двумястами пятьюдесятью слушателям со всего мира. Для большинства это был единственный в жизни шанс. Карлос был очень взволнован и читал лекции без остановки, на ходу внося поправки в учение о тенсегрити.
Я стояла в зале позади всех и повторяла движения в дальнем углу около ответ, если что-то встречало ее одобрение. Вскоре Карлос и я снова стали заниматься любовью в его собственной кровати — сложная задача покупки магического стилета и кинжала для коллекции Карлоса „открыла дверь“, — и он все время повторял, что я была его единственной возлюбленной.
По мере прогресса на семинарах мои акции росли. Я узнала от Клод новое магическое имя Дороти — Була Пуккет. С ними была Кандиса, застенчивая, неуклюжая девятилетняя девочка из Мексики. „Это моя дочь!“ — воскликнула Була, хитро подмигивая Клод, которая добавила: „Давно потерянный ребенок Булы“. Они разразились хохотом, а маленькая Кандиса смотрела в это время на свои ботинки.
Однажды Карлос довел аудиторию почти до слез. Он объявил: „Маленькая девочка Кандиса должна была выбрать между нами и своими бабушкой и дедушкой в Мексике, которые не любят ее и хотят, чтобы она стала толстой. Мы — ее единственный шанс, но она не выбрала Свободу. Сегодня вечером она садится в самолет, чтобы возвратиться к ним“.
Толпа взволнованно замерла. Ей представили Кандису в качестве образца особых „циклических“ существ. Була выглядела подавленной. Кто-то из аудитории спросил, могла бы Кандиса изменить свое решение и быть принятой назад.
— Теперь, — считал Карлос, — слишком поздно. У нее был только один шанс. Все наши решения окончательны.
На следующее утро Кандиса вышла на сцену. Карлос объявил: „Маленькая девочка хочет вам коечто сообщить. Она сама решила заговорить и сама решила, что сказать“.
Тоненьким голоском Кандиса сказала нам, что она выбрала Свободу и приносит извинения за то, что подала плохой пример группе. Я подозревала, что ее речь была написана взрослыми. Зал стоя приветствовал ее аплодисментами. Кандиса покраснела и куда-то унеслась.
На семинаре был Тони Карам вместе с некоторыми помощниками нагваля, которых я встречала в Мексике, и все они по-прежнему тепло относились ко мне. В конце семинара они попросили меня проводить их на праздничный банкет, где участники получали именные дипломы, — одна из непостижимых злых шуток Карлоса.
Я вошла в ресторан, ведя на буксире мексиканцев. Там было три круглых стола для испаноговорящих: за одним хозяйничала Флоринда, за другим сидел Карлос, за третьим — Муни и Клод. Я искала табличку со своим именем и не могла найти ее. Озадаченная, я опять обошла столы.
Каждое место имело карточку с именем, написанную каллиграфическим почерком нагваля. Только я собралась спросить, как рядом со мной появился Карлос. Сияя, он подвел меня к столу Клод и выдвинул стул.
Там лежала карточка, на которой было написано „Эллис“. Улыбка Карлоса стала еще шире, когда наши глаза встретились, он усадил меня и ушел, по-прежнему сияя. Все за столом смотрели на меня: Клод, Муни, Гвидо, Зуна, Була и маленькая Кандиса. Я была потрясена.
Гвидо первый нарушил тишину и сказал:
— Элли… Эллис, хочешь немного сладкой свинины?
Клод взволнованно наклонилась ко мне. Очевидно, она выбрала имя с помощью Карлоса.
— Тебе оно нравится? Если нет, то ты, конечно, можешь сказать, и он выберет другое. Мне жаль, что я еще не придумала фамилию. Ты — Ирландский эльф, и мы знаем только твое имя…
— О нет, все отлично! Я не хочу другое имя.
Я не могла говорить, у меня в горле стояли слезы.
Була спросила:
— Правда, замечательно не быть собой?
Когда она это сказала, я содрогнулась. Несмотря на то что я так сражалась за этот момент, я бы ни за что не хотела, чтобы мое новое имя означало уничтожение моей личности. В этом чувствовалось что-то очень неправильное. Я постоянно слышала, как о Буле говорили за глаза, что она так и не стала лучше. Что касается моего имени, то какое оно имело значение, кроме членства в сестринской общине? Я попробовала отбросить эти сомнения подальше, в конце концов, это был праздник.
В конце вечера меня обняла даже хладнокровная Тарина — объект презрения на нашей первой встрече в Беркли. Теперь у меня была семья, и я никогда не буду одна в Бесконечном.
Карлос отвел меня в сторону и сказал:
— Сегодня вечером со мной сурово поговорила Тайша! Она сказала: „Она просто должна иметь имя! Она — больше не Эйми!“ — Карлос передразнил сам себя, поднеся палец к губам: „Ш-ш-ш!“
Тайша приблизилась ко мне и прошептала: „Ну что, это точно? Элли? Алиса?“
— Эллис.
— Ах! — Она удовлетворенно улыбнулась и тепло меня обняла.
Той же ночью Карлос стал ломать голову над моей фамилией. Мне было не до этого: я все еще была занята мыслью о благодарности за то, что не получила одного из тех ужасных „звездных имен“. И слава богу, что я отказалась, когда он пробовал называть меня Полин, потом Жемчужиной!
— Что-то ирландское, — голос Карлоса прервал мои размышления, — потому что ты — эльф. Максуинни, Мерфи, О'Коннор… Ладно, придумаем…
После посвящения Карлос дал мне магические задания. Первое — работа волонтером в недавно организованном „Центре расширения сознания чакмул“, где я отвечала на телефонные звонки.
Однажды потребовалось назвать свою фамилию для заказа поставок в офис.
— Финнеган, — ответила я.
Я спросила Карлоса, что он думает об этом. Он был невероятно доволен мной за самостоятельный выбор фамилии. Карлос со всеми своими противоречиями — это был мой любимый образ среди его многочисленных масок.
— Ты выбрала, — ликовал он. — Только Клод смогла сделать это! Финнеган! Замечательно!
