Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - Врублевская Галина Владимировна

Она распахнула дверь, приглашая Галю войти. Молодая женщина передала Марине на руки ребенка, сняла с плеч объемистый рюкзак и устало опустилась на стул в прихожей. Почти двое суток в поезде, легко сказать!

– Это ваш внук, Алеша. Не сомневайтесь, – скороговоркой объяснялась Галя. – Хотя папа нас не признал и удачно улизнул в Швецию, мы не в обиде. Я к вам только на первое время, долго мы не задержимся…

«Вот они чужие грехи, – некстати вспомнились разговоры психолога на кармическом сеансе, – грехи, за которые мы в ответе». Малыш захныкал на руках Марины, его плач набирал силу. Гале пришлось завершить свои оправдания и взяться за дела. Надо было искупать малыша, покормить его, привести себя с дороги в порядок. Вечер прошел в суете и хлопотах. Галя все делала на редкость споро. Вот уже выстиранные детские ползунки, как разноцветные флажки висели на кухонной веревке. Потом усталая мама приняла душ, и, покормив на ночь Алешу, уложила его спать.

Марина тем временем накрыла в комнате стол, выставила самовар, достала из буфета сухари. Другого угощения у нее не было – зарплата почтальона была невелика.

Свекровь и невестка сели друг против друга. Теперь они могли говорить без помех. Марина с удивлением заметила, что лицом Галя похожа на нее саму. Такие же широко расставленные зеленые глаза и слегка расплющенный нос. От этого неожиданного сходства Марина ощутила прилив добрых чувств к невестке. Галя не выглядела растерянной, но и напористой агрессии в ее поведении не было.

Подтвердилось, что Галя старше ее сына. Девушка была урожденной северянкой, но училась в Петербурге, поступила не сразу после школы, а через несколько лет. Закончив финансовый институт, Галя вернулась в свой городок, где и познакомилась с солдатом-сверхсрочником, сыном Марины. На работу она не успела устроиться, зато вскоре родила мальчика. Родители Гали были больными пенсионерами и помочь ей не могли. И молодая мама вновь отправилась искать счастья в Петербург, надеясь на поддержку бывших сокурсников и питерской бабушки ее ребенка.

Галя всю ответственность за рождение Алеши приняла на себя. Сына Марины она ни в чем не обвиняла. «Я же старше его, – благоразумно поясняла Галя, – знала, на что шла. И я его так любила…». Облако нежности полыхнуло в изумруде Галиных глаз. Галя часто задышала, быстро моргая ресницами. Марина думала, что та сейчас расплачется. Но девушка откинула назад голову. Теперь решительность и твердость сквозила в ее, минуту назад зыбком, взгляде. Галя просила Марину помочь, дать приют на пару месяцев.

– Специальность у меня ходовая, – помешивая ложкой сахар в чашке, излагала Галя свои планы. – Думаю, смогу найти приличное место. Тогда и на оплаты квартиры хватит и на няню. И мы сразу уедем с Алешей.

Но Марина уже решила про себя, что никуда она ни отпустит ни Галю, ни тем более, Алешу. Она взглянула на тахту, поперек которой лежал внук. Он сладко посапывал во сне.

«Алешенька!», – задумчиво покачала головой Марина. Она всматривалась в плоское, неопределенное лицо малыша, будто пыталась найти неведомо чьи черты. Быть может черты Алексея, с которым ее развела жизнь. Но Алеша не был похож ни на кого и походил на всех сразу.

Галя быстро нашла престижную работу в банке и уже к майским праздникам переехала на другую квартиру. Марина осталась вдвоем с Алешей. С почты она уволилась. Тех денег, что давала ей Галя, на жизнь хватало с лихвой.

Ежедневно, в любую погоду, усадив Алешу в коляску, Марина выходила на прогулку. Только-только проклюнулись на деревьях почки. Солнце одаривало своим теплом и светом измученных от долгой зимы горожан. Кратковременные ливни были не в силах испортить настроение Марины. «Как все изменилось в моей жизни», – думала Марина. Год назад она беспокоилась о каких-то грехах, снимала порчу, исправляла карму, но все было не так. Теперь сорокалетняя бабушка не раздумывала о своей судьбе, а просто жила. А жизнь сама знала, что ей нужно.

В погожие дни Марина с коляской отправлялась в дальний сквер, где уже радовали глаз свежие тюльпаны. В этот сквер выходили окна гримерок театра Абсурда. В назначенный час Марина останавливалась у небольшой, круглой клумбы, напротив заветного окна. И часто из служебного подъезда выбегал мужчина, ставший для Марины принцем из сказки о Золушке. Впечатление усиливалось, когда актер не успевал сменить театральный наряд и выходил в обтягивающих сильные икры сценическом трико. Марина и ее друг с удовольствием прогуливались вокруг клумбы, толкая впереди себя коляску. Алеша безмятежно улыбался им обоим, обнажая розовые, беззубые десны.

Чудодейственные пилюли

Повесть

1.

Знаете ли вы свой возраст? Не тот, что указан в паспорте, а истинный, судьбой назначенный? Кому-то выпадают радостные восемнадцать, другому – вечные тридцать пять, а иной с рождения в старики записан. Возраст, как имя, дается единожды и навсегда. Угадал его, живешь, ему соответствуя, – гармония и счастье тебе обеспечены. Нет: прости-извини, будешь по жизни кувыркаться.

Мария беспечно пролистывала годы, не подсчитывая их. Из зеркальца на нее неизменно смотрело одно и то же миловидное лицо: ровный носик, ясные, с зеленоватыми крапинками глаза, в меру припухлые губы. Мелкие штрихи, добавленные временем, мало изменяли облик, ибо наносились не вдруг, а исподволь, незаметно. Одежда тоже намекала о полноте очень тактично. Новый, более просторный жакет носился в черед с обтягивающим свитерком, старожилом платяного шкафа. Впрочем, внешний вид мало занимал Марию. Голова ее была занята работой и повседневными делами.

Работала Мария программистом, и мысли ее летали по траектории чисел, по закономерностям статистики, по оценкам погрешности. Но однажды в туманный час возникла у нее дума личного свойства, хотя тоже с математическим уклоном. Как-то она заметила, что перестали ей попадаться на глаза прежние знакомые. Раньше бывало, выберешься в центр города и непременно наткнешься то на школьную подружку, то на товарища по детским играм, то на однокурсника. А теперь в подземном переходе, под главным перекрестком городских магистралей, Марии попадались на глаза только всякие экзотические типы – старуха-нищенка или музыкант, или девушка, раздающая рекламные проспекты. Теория вероятности перестала управлять миром. Конечно в огромном городе, среди миллионов людей, растеряться не трудно, но почему все знакомые исчезли разом? Сговорились? Собрали свои вещички и улетели на другую планету? Ответ на заковыристый вопрос пришел не сразу. Близилось тридцатилетие со дня последнего школьного звонка. Как водится, нашлась пара-тройка энтузиастов, они раскопали адреса и телефоны бывших выпускников, отыскали потерянных и забытых. Вспомнили и о Марии.

Народу пришло немало. Из трех выпускных классов сейчас набралось бы два полновесных. Почти никто не умер, не уехал за границу, не скрывался от правосудия. Все были живы-здоровы и обитали в том же городе. А кого не было сегодня в школе, просто отказались от приглашения, не пришли. И теперь Мария завидовала их благоразумию.

Здесь, в толпе бывших выпускников, она поняла, почему ей перестали встречаться на улицах друзья юности. За исключением трех одноклассников (с ними она время от времени пересекалась по делам), остальные «ребята» казались незнакомцами. И, что самое печальное, незнакомцами пожилого возраста. Разум ее сопротивлялся очевидному. Она не такая, как они. Она изменилась не так сильно. Что это самообман, она убедилась тут же, на вечере.

По цепочке – через знакомых к подзабытым и не узнанным – бывшие одноклассники знакомились заново.

Мария и Вениамин Удальцов стояли друг против друга в растерянном недоумении. Каждый пытался найти в другом сохраненные памятью черты, но это было затруднительно. И особенно в невыгодном свете предстала Мария. Она как будто держала перед Удальцовым экзамен на соответствие тому романтическому образу, что пронес он через года.