Иван Леонтьев-Щеглов - "Три мгновения"
Наиболее существенно для нас в их переписке то, что относится к работе над инсценировкой «Вечного мужа» Достоевского. Решение придать этой повести драматургическую форму было принято, видимо, по согласованию с А. Г. Достоевской в начале мая 1910 г. 9 мая 1910 г. Щеглов обратился к ней с уже понятной для нее просьбой: «Не знаю, где бы достать отдельный экземпляр „Вечного мужа“ — мне это психологически нужно для более отдельного (от друг<их> соседних сочинений) обдумывания. Если бы Вы нашли возможность мне его прислать, как намеревались, для меня это было бы вдвойне счастливее и, так сказать, мистически связало бы мою работу с оригиналом!!!». [31] Пожелание Щеглова было исполнено. 13 мая 1910 г. А. Г. Достоевская писала ему: «Очень извиняюсь, что только сегодня доставляю обещанный экземпляр ром<ана> „Вечный муж“. Издание разошлось, и трудно было найти книгу». Очевидно, она послала ему «Вечного мужа», вышедшего отдельной книгой в издании А. Ф. Базунова в 1871 г. В этом же письме, кстати, она пишет, что будет «рада» увидеть его у себя «в воскресенье», после чего уезжает, и обещает поговорить «по поводу заданных <…> вопросов (об отношении Федора Михайловича к К. Д. Кавелину)». [32] Свидание их состоялось, и после повторного разговора с ней об инсценировке «Вечного мужа» замысел начал принимать определенные очертания. Вечером этого дня он записывает в своих «Мемуарах»: «16 мая. Воскресенье. У почтеннейшей Анны Григорьевны Достоевской. Взволновала меня предложением переделать для сцены рассказ Фед. Мих. — „Вечный муж“. Вечером озарила идея оригинальнейшего „сценария“ одноактной драмы… „Господин с крепом на шляпе!“ Страстно хотелось немедля засесть за работу. Как бы не так: за кварт<иру> за 2 мес<яца> не плачено, долг портному, князю Долгор<укому>, долг Храмову (400?) надо, наконец, подумать о долгах и лечении — словом, вместо работы, бегать, чтобы достать денег. А потом лови „настроение“ за хвост!..». [33] В архиве писателя сохранились наброски, отражающие различные моменты обдумывания инсценировки, и ее рукопись. Щеглов сразу же решает сосредоточить внимание на линии Трусоцкий, Вельчанинов, Наталья Васильевна, Лиза, отбросив часть, касающуюся семейства Захлебиных, и 31 мая 1910 г. делает для себя в тетради постраничные наметки сцен. [34] 25 июня 1910 г. он начинает с монолога Вельчанинова «Невозможно заснуть…» разработку «драматического этюда в одном действии». [35] 5 июля 1910 г. после окончания основной части его он составляет следующую заметку, определяющую характер произведенной им переработки, использовав впоследствии эту заметку в публикации как подстрочное примечание для читателя; «Исходной точкой для инсценировки „Вечного мужа“ послужила вторая глава рассказа: „Господин с крепом на шляпе“ — название, поставленное в заголовке как наиболее отвечающее психологической стороне разыгрывающейся интимной драмы. Должен оговориться, что, за исключением немногих строк, добавленных от себя ради „сценической связности“, всюду сохранен подлинный текст Достоевского во всей его, так сказать, нервно-трепетной своеобразности». [36] Дополнением к этой заметке могут послужить сформулированные Щегловым в другой тетради основные пункты (сохранились с 4-го) переделки, которые позволяют судить об истолковании Щегловым повести Достоевского и тех основных изменениях, которые он в нее внес: «4) Выкинул, как усложнение, рассказ о Багаутове <…> 5) Свои слова лишь в начале пьесы и в конце, а вся середина — сплошной текст Достоевского. 6) Столкнулись два самца: проблема полового вопроса. Случайная, дуэль. 7) Укорочено и опрошено в сценических видах. Р.S, 1) Переделка, сценарий удались без затруднений. Самое трудное в местах, где приходилось говорить своими словами, уловить и сохранить стиль Достоевского, причудливый дух его языка. 2) Необходимость сохранить по возможности текст неприкосновенным (пусть длинно и сами актеры сокращают). 3) Изменить фигуру Наташи и насмарку черты „вечного мужа“ — суть в психологическом конфликте». [37]
В «Мемуарах» как дату окончания «трудной» переделки для сцены из рассказа Ф. М. Достоевского «Вечный муж» Щеглов пометил 15 июля (1910 г.) и снова подчеркнул: «Кажется, удалось… Кроме начала и конца — почти всюду сохранен текст подлинника!..» [38]
Осенью 1910 г., вероятно, по возвращении А. Г. Достоевской в Петербург, Щеглов передал ей подготовленный им текст инсценировки в рукописи, с которым она познакомилась и при очередной встрече их 10 октября сделала свои замечания, касающиеся, судя по приводимым ниже их письмам, степени глубины воспроизведения в «этюде» Щеглова повести Достоевского и трактовки им характеров ее персонажей. Он же изложил ей свой взгляд на них, с учетом того, как они, по его мнению, должны выглядеть на сцене. 11 октября 1910 г. Щеглов писал А. Г. Достоевской, упомянув вчерашнее свое посещение: «Не знаю, как Вас благодарить за Ваши „вечно-мужские“ замечания к моей переделке?.. Что она сценична — это, кажется, несомненно; но что она поверхностна и не захватывает всей глубины — это уже несомненно без всяких „кажется“. Легко также сказать: „переделать Достоевского…!“». [39]
В тот же день, 11 октября, А. Г. Достоевская тоже отправила ему письмо. «Вчера весь вечер обдумывала Ваши возражения, — писала она, — вновь перечитала рукопись и пришла к заключению, что Ваша точка зрения на героев „Вечного мужа“ вернее, и пьеса благодаря этому выигрывает. Поэтому не подвергайте ее переделке, а только предложите актеру (как Вы предполагали) прибавить, если он это найдет нужным для выпуклости роли. При втором чтении переделка мне показалась еще сценичнее, и если найдутся для ролей Вельчанинова и Трусоцкого талантливые актеры, то пьеса произведет большое впечатление». [40]
23 октября 1910 г. пьеса получила резолюцию Цензуры драматических сочинений «К представлению дозволено», [41] а несколько позднее, как выясняется из следующего письма А. Г. Достоевской от 4 января 1911 г. (о редакторской датировке его см. примеч. 20), Щеглов договорился о постановке ее с Литературным фондом, который собирался 8 февраля 1911 г. устроить вечер, посвященный 30-летней годовщине со дня смерти Достоевского (см. процитированное письмо Щеглова от 2 февраля 1911 г.).
Но далее дело с подготовкой инсценировки осложнилось.
15 января 1911 г. Щеглов уведомлял А. Г. Достоевскую: «…принялся за переделку конца („Вечного мужа“) и поймал вкравшиеся фальшивые ноты — там, где я отступил от текста Достоевского. Спектакль перенесен на 5-ое февраля, а Батюшков уехал в Ялту к больному брату». [42] Пьеса «в новой редакции (самый конец)» была снова сдана в цензуру. Зафиксировав это в своей записной тетради, Щеглов замечает: «Ах! как трудно добросовестно… „инсценировать“ Достоевского! Строки Достоевского точно электрические — и малейшая неверная нота, неудачная своя строка губит все дело. Сохранив почти полностью текст, я сохранил в то же время сценичность. Штука не легкая». [43] На «исправленном экземпляре» была в тот же день сделана помета об утверждении его 29 января 1911 г. Главным управлением петербургской драматической цензуры [44]. «Спектакль» был намечен или на 5 февраля отдельно или в составе памятного вечера 8 февраля. Однако ни 5, ни 8 февраля, когда в соответствии с прежним планом и состоялись чтения в память Достоевского, инсценировка не была поставлена. В уже упомянутом (в связи с воспоминаниями Щеглова о Достоевском) письме от 9 февраля 1911 г. А. Г. Достоевская выражала сожаление по этому поводу: «Пишу Вам под впечатлением вчерашнего Литературного вечера. Прошел он блестяще и некоторые вещи произвели колоссальное впечатление. [45] Но как глубоко жаль, что в программу не включили „Вечного мужа“ в Вашей талантливой переделке. Боюсь, что мне не доведется увидеть на сцене этого любимого мною произведения Федора Михайловича». [46] Что было причиной тому, что готовящийся уже спектакль был отменен (задержка ли Батюшкова, нездоровье ли самого Щеглова, который не смог активно содействовать его организации, критическое ли отношение к сценарию), неизвестно. Однако в тетради с пунктами к переделке на последнем листе (см. выше), на лицевой первой стороне этого листа внесена загадочная запись: «Дали. Пополам с грехом, как переделку». [47] Когда, где и кем была осуществлена эта инсценировка, пока установить не удалось.
