Константин Симонов - Четыре шага (Так называемая личная жизнь (Из записок Лопатина) - 1)
Но Пантелеев по-прежнему сердито ходил по берегу, думая о чем-то споем.
- Эй! - услышал Лопатин вместе с отчаянным скрипом тормозов пронзительный женский голос. Прямо перед ним остановилась полуторка, за рулем которой сидела белобрысая девушка в голубом выцветшем платье и белой запыленной косынке. Даже через стекло кабины было видно, какие у нее отчаянные голубые глаза и веснушки, такие крупные, какие бывают только у огненно-рыжих мальчишек.
- Эх, товарищ командир, - весело крикнула девушка, спрыгивая с подножки грузовика, - через вас мотор заглох! Хотела задавить, да пожалела!
Она прошла мимо Лопатина, мальчишеским жестом сдвинула на затылок косынку, ловко вставила заводную ручку и несколько раз подряд крутанула ее. Лопатин видел, как под выцветшим голубым ситцем напряглись ее худые лопатки.
Но машина не завелась.
- Давайте помогу, - сказал Лопатин, становясь рядом с ней.
- Помоложе вас есть, - полуобернулась к Лопатину девушка; увидев теперь совсем близко ее лицо, Лопатин подумал, что и в самом деле в свои сорок с лишним он кажется ей старым человеком, и не решился во второй раз предлагать помощь.
Девушка нагнулась и снова взялась за ручку.
Машина опять не завелась.
- Дай-ка я, - подскочил коренастый маленький боец.
- - Поздно собрался, - отрезала девушка. Широко раздвинув йоги, как заправский шофер-мужчина, она несколько раз, не разгибаясь, крутанула ручку - лопатки так и заходили у нее под платьем. Машина фыркнула и завелась.
- Вот и готово, - сказала она, задохнувшись, тыльной стороной руки устало вытерла пот со лба и улыбнулась Лопатину.
- С тобой поедем? - спросил подошедший Пантелеев.
- Со мной, товарищ начальник. Садитесь!
- Что, у вас бойцов, что ли, нет? - покосившись на девушку, спросил Пантелеев стоявшего за его спиной Бабурова.
- А я - боец, - смело сказала девушка.
- Какой же ты боец?
- Обыкновенный, вместе с машиной мобилизовали. Два дня служу. Чувствовалось, что ей нравится и слово "служу", и слово "мобилизовали", и слово "боец".
- Только обмундирования не дают, вы бы уж сказали, товарищ начальник, не очень разбираясь в знаках различия, но безошибочно угадав в Пантелееве начальника, сказала девушка. - Одни сапоги выдали, - добавила она, кивнув на свои голые коленки, вылезавшие из кирзовых сапог, - да винтовку. Шинель просила, и ту не дали.
- Ладно, разберемся, - сказал Пантелеев. - А стрелять из винтовки умеешь?
- Я все умею, - весело сказала девушка и полезла в кабину.
Пантелеев сел рядом с ней, а Велихов и Лопатин влезли в кузов,
подсадив перед этим тяжело дышавшего толстого Бабурова. Машина затарахтела по кочкам.
На Арабатской Стрелке стояла тишина, не было слышно ни одного звука, кроме погромыхивания старой полуторки. Дорога была пустынной - слева мелькнуло несколько глинобитных домиков, и снова потянулась голая кочковатая степь. Справа, вдоль берега Азовского моря, белели холмики соли, и Лопатин вспомнил, что он уже видел их, когда проезжал здесь в конце августа: на Арабатской Стрелке были соляные промыслы.
Бабуров сидел в углу кузова, у него был несчастный и злой вид; сзади него гремели разболтанные борта, на ухабах он хватался за них, чтобы не удариться, и болезненно морщился.
Примерно на шестом километре он вскочил на ноги и, неловко пробежав по кузову, постучал в стенку кабины. Машина остановилась.
- В чем дело? - высунувшись, спросил Пантелеев.
- В штаб батальона приехали!
Прямо у дороги, в скате небольшого холма, были вырыты блиндажи и ходы сообщения.
Пантелеев вылез из машины и достал карту.
- Значит, тут у вас штаб батальона? - тыча в карту пальцем, спросил он Бабурова. Лицо его побледнело, а черные глаза стали узкими и жестокими.
- Так точно! - Приложив к козырьку руку, Бабуров так и стоял, от растерянности забыв опустить ее.
- А сколько у вас отсюда до переднего края? - спросил Пантелеев. - Не знаете? Не считали? Так я вам сосчитаю... - И он, расставив циркулем пальцы, ткнул ими в карту. - Девять километров от штаба батальона до вашей передовой роты - вот сколько! Где командир батальона? Вы командир батальона? - обратился он к подбежавшему старшему лейтенанту.
- Я начальник штаба батальона.
- А где ваш командир батальона?
- Впереди.
- Где впереди? Вызовите его к телефону.
Пантелееву ответили, что с командиром батальона нет связи.
- Как нет связи? Не протянули или прервана?
Бабуров и старший лейтенант, перебивая друг друга, ответили, что связь прервана еще ночью.
- А когда же ушел вперед командир батальона?
- Вчера вечером.
- И с тех пор пот с ним связи?
- да? то есть нет... - все более растерянно отвечал старший лейтенант.
В конце концов выяснилось, что командир батальона еще с вечера пропал без вести, но об этом до спх пор боялись докладывать.
- Где же он пропал?
Старший лейтенант начал объяснять, что командир батальона пропал, потому что он вчера вечером пошел в передовую роту, лежавшую в окопах на берегу под самым Геническом. А в роту он пошел потому, что там вечером началась непонятная стрельба, а стрельбу, как это теперь уже ясно, открыли немцы, которые, как говорят, высадились на косе. И вообще говорят, что со всей первой ротой случилось что-то неладное.
- Кто говорит? Кто вам об этом докладывал? Покажите, где тот человек? задавал вопрос за вопросом Пантелеев.
Но кто это говорил, кто докладывал, где человек, который докладывал, никто не знал.
- Ну хорошо, а что там сейчас, вам известно?
Старший лейтенант недоуменно пожал плечами. "Командир батальона приказал ему остаться здесь, и вот он и остался здесь и ждет дальнейших приказаний". Он говорил это с видом человека, которого оставили посторожить квартиру, пока вернутся хозяева.
Пантелеев глубоко вздохнул и посмотрел на Бабурова. Он уже понял, что дело не просто в бестолковом начальнике штаба батальона и его пропавшем командире, дело в том, что на сегодняшний день в дивизии генерала Кудинова сверху донизу не было порядка. Не было вчера у самого Кудинова в бою под Сальково, не было у его командира полка Бабурова, не было порядка и здесь, в батальоне.
- Почему, скажите мне по крайней мере, - бледнея от усилия сдержаться, спросил Пантелеев у старшего лейтенанта, - почему вы выбрали это место для командного пункта батальона?
Место в девяти километрах от переднего края! Вы его сами выбирали?
Старший лейтенант, оглянувшись на Бабурова, ответил, что нет, они выбирали этот пункт вместе с командиром полка.
- Почему именно этот пункт? - спросил Пантелеев, повернувшись к Бабурову.
Тот, путаясь и заикаясь, сказал, что выбрал этот пункт потому, что отсюда все хорошо видно и вообще это самая ближняя от переднего края горка.
