Зоя Воскресенская - Домик на скале
Поезд прибыл на станцию Литтойнен. Это была последняя остановка, а там уже Або — западный пограничный пункт княжества Финляндского, тупик Российской империи. Там кончался железнодорожный путь. У города Або река Аура сливалась с водами Ботнического залива. Дальше была только одна дорога — по морю.
На станции Литтойнен Владимир Ильич вышел на перрон и стал прогуливаться — точно так же, как он это делал раньше, на предыдущих станциях. Теперь, пожалуй, он шагал чуть медленнее и был более задумчив.
Оба шпика ходили за ним по пятам. Еще бы! Не хватало, чтобы на последней остановке перед Або поднадзорный ушел из их рук.
Раздался второй звонок. Владимир Ильич не торопясь поднялся в вагон и прошел на свое место.
Третий звонок, свисток — и поезд тронулся.
«Недремлющий» заглянул в купе, уже не таясь и не стесняясь. Его поднадзорный сидел в своем кресле и изучал пароходное расписание, разложенное на столике.
Филер тихонько хихикнул и зашел в купе к напарнику. В Або все должно быть подготовлено: пока подойдут агенты охранного отделения, он с напарником схватит поднадзорного за руки, а у вокзала за углом их ожидает полицейская карета.
Поезд набирал ход.
Вскоре в окне вагона замелькали портовые огни Або.
— Я пройду в конец вагона и буду идти сзади него, а ты выходи вперед, — распорядился «недремлющий». — Да смотри в оба: прозеваешь, голову оторвут.
«Недремлющий» прошелся по коридору и бросил взгляд в знакомое купе. Пожилой швед снимал с полки корзины, баулы, саквояжи. Его жена водрузила себе на голову шляпу и прикалывала ее огромной булавкой к волосам. Супруги загородили все купе, и шпик не сразу смог разглядеть своего поднадзорного. Он прошел дальше по коридору и, возвращаясь обратно, вновь заглянул в купе и тут обнаружил, что его не видно. Что за оказия? Предчувствуя что-то неладное, шпик рванул дверь в купе, грубо отстранил супругов и почти ткнулся носом в пустое кресло у окна. К ужасу своему, он понял, что его в купе нет…
На столе лежало раскрытое пароходное расписание Або — Стокгольм. «Недремлющий» тронул пальцами оконное стекло — стекло было на месте.
Филер метнулся к себе в купе.
— Его там нет, — только и мог он произнести.
Оба шпика ринулись в тамбур.
Проход в другой вагон был закрыт, об этом они позаботились раньше, чтобы поднадзорный не мог пройти в другие вагоны на ходу поезда.
«Недремлющий» выглянул с площадки наружу.
Мимо проносились деревья, телеграфные столбы. Ледяной ветер со снегом хлестал в лицо.
«Матерь пресвятая богородица, куда же он девался?»
Расталкивая пассажиров, «недремлющий» ворвался в злополучное купе.
— Где русский? — крикнул он в лицо оторопевшему шведу. — Вы с ним заодно?
Он готов был избить этого толстого шведа, не желавшего понимать по-русски.
— Мин готт! Что случилось? — восклицала перепуганная дама.
— Успокойся, дорогая, это, наверное, русский сыщик принимает нас за революционеров.
— Возмутительно! — ответила жена.
Филеры вошли к себе в купе, и «недремлющий» посмотрел на напарника ненавидящими глазами…
Курносый паровоз, распушив пары, пыхтя и отдуваясь, подходил к станции Або.
ПОСЛЕ ОТЪЕЗДА
В этот день сестры Винстен сели обедать, как всегда, в два часа. Стол был сервирован по-преж-нему, меню было обычное для пятницы: гороховый суп, красная рыба с картофельным пюре. Размеренная жизнь в пансионе текла своим чередом, но сестрам было необыкновенно грустно.
Вот уже несколько дней, как инженер Петров уехал, а каждый день разговор за обедом почему-то возникает только о нем.
— Помнишь, Анна, как он старательно заучивал шведские слова и никак не мог правильно произнести шю[4] и как смеялся сам над своим произношением?
— Смеялся звонко и очень весело. Так могут смеяться только хорошие люди, — отозвалась Анна. — А как тонко он понимал музыку! Я уверена, что он и сам неплохо музицирует. Помнишь неправильные глаголы? Когда я увидела русского полицейского, у меня от страха похолодели руки и замерло сердце, а он говорит: «Неправильный глагол — ершрекен». Сказал таким тоном, мол, бояться нечего, и глаза стали хитрыми-хитрыми. У меня и страх прошел.
— Очень милая у инженера Петрова жена, наверно, они теперьвместе, — задумчиво произнесла Сонни. — Помнишь, мы не хотели ее впускать?
— Ну, уж здесь виноват сам господин Петров, — перебила сестру Анна. — Ты ведь отлично помнишь, что он предупредил нас о том, что к нему во вторник приедет товарищ. Он не сказал — жена, он сказал — камрад. А фру Петрова приехала в понедельник. Хорошо, что у нас были сахарные крендельки, они ей очень понравились.
И сестры вспоминали, вспоминали без конца…
Сонни в который уже раз пересказывала сестре, как в тот вечер к инженеру Петрову пришел смешной и милый человек в очках, с необычайно высоким лбом и удлиненной головой. Он приходил к нему и раньше, но всегда со связкой книг и подолгу засиживался. В этот раз пробыл несколько минут. После его ухода инженер Петров сказал, что ему нужно отлучиться по срочным делам. Когда Анна вернулась из города с покупками, квартиранта уже не было. К ночи он тоже не вернулся. Не возвратился и на следующий день. Сестры очень беспокоились, но в сумерках второго дня снова пришел человек в очках, передал сердечный привет от инженера Петрова, принес шестьдесят марок за квартиру…
— Шестьдесят марок и пятьдесят пенни, — уточнила Анна…
Наутро сестры наводили порядок в комнате инженера Петрова. Сонни открыла шкаф и ахнула: на вешалке висела аккуратнорасправленная люстриновая куртка, в которой квартирант всегда работал. Сонни взяла ее в руки. Куртка хранила на себе складки на сгибах рукавов, на локте была аккуратно вшитая заплатка и одна пуговица больше других — видно, ее случайно подобрали вместо потерянной.
Сестры были очень огорчены. Как же теперь вернуть инженеру Петрову его куртку?
— Может, дать объявление в газетах? — предложила Сонни, но Анна строго заметила, что Сонни совсем ещелегкомысленное дитя: такое объявление может ему только повредить.
Решили спрятать куртку в сундук. Инженер Петров обнаружит пропажу и приедет за ней или при случае кого-нибудь пришлет.
В комнате оставалась груда газет — сестры целый вечер топили ими печку. Анна, прежде чем бросить газету в огонь, бегло просматривала энергично отчеркнутые инженером Петровым на полях газеты строчки, многочисленные значки «нота бене», вопросительные и восклицательные знаки, и ей становилось понятно, на чьей стороне симпатии инженера Петрова и против кого направлены иронически звучащие «Сик!!». Газетные статьи говорили о самоотверженной борьбе русских рабочих против самодержавия и о жестоком терроре царизма, направленном против революционеров. Теперь Анна не могла пройти мимо киоска, чтобы не купить газеты. Это стало привычкой. Как-то само собой получилось, что, пока инженер Петров квартировал в пансионе, жизнь сестер была заполнена, с ним было беспокойно, но интересно, а теперь спокойная, размеренная жизнь стала пустой и незначительной.
