Илья Константиновский - Караджале
Какие события произошли в Дунайских княжествах уже при жизни Караджале, повлияли ли они на его духовное развитие? Событий было много. Важнейшее из них случилось в 1857–1858 годах, когда в результате ослабления Турции Дунайские княжества фактически объединились. Законодательные собрания Валахии и Молдавии вскоре избрали одного и того же господаря Александру Иона Кузу и положили таким образом основание современному румынскому государству.
Знал ли об этом ученик плоештской школы Ион Лука Караджале, которому тогда исполнилось двенадцать лет? Да, знал. Более того, как мы уже писали, он видел Кузу в своем собственном классе, о чем мы сейчас и расскажем словами самого Караджале. Но сначала надо сказать еще несколько слов о личности А.И. Кузы.
Куза был человеком прогрессивным для своего времени и врагом крупных землевладельцев. Придя к власти, он сразу же издал закон об аграрной реформе и пытался ограничить привилегии крупных бояр. Но специфические румынские обстоятельства были сильнее Кузы, и вскоре случилось новое событие: 11 февраля 1866 года Куза был низложен в результате дворцового переворота, в котором участвовали как бояре — крупные помещики из консервативной партии, так и деятели буржуазной либеральной партии. Это неожиданное объединение «белых» и «красных» румынские историки назвали «чудовищной коалицией». Она сохранилась на долгие годы и стала самой важной, самой характерной реальностью румынской политической жизни.
Если бы просвещенный боярин Титу Майореску, который чувствовал неправду румынской общественной жизни, был до конца последовательным, то он разъяснил бы свою мысль, которую мы уже цитировали выше, примерно такими словами:
«Вот что получается, когда политику строят на неправде. Коалиция между помещиками и либералами, то есть между людьми, которые в принципе должны были бы быть антагонистами, породила странный и парадоксальный мир. Постоянное и ясно видимое противоречие между словом и делом, между целью и средствами, между фасадом и содержанием стали у нас привычным явлением. Румыния потеряла свободу еще прежде, чем она успела оформиться. Героическое превратилось у нас в глупость, надежда сменилась разочарованием. Разве удивительно, что многие из наших лучших людей стали скептиками на долгие годы?»
А теперь вернемся к ученику плоештской казенной школы № 1.
ПЕРВЫЕ УРОКИ ПОЛИТИКИ
Мальчуган в школьной курточке, преследовавший прохожих, подражая их жестам, был наделен не только зрительной, но и слуховой памятью. Вот я вслушиваюсь в речь героев караджалевских рассказов и комедий, и мне кажется, что я нахожусь на плоештской Торговой улице, слышу и вижу тех самых людей, которых школьник с язвительной усмешкой передразнивал.
Плоешти не был большим городом. Но жизнь в нем не казалась тихой в те бурные для Румынии времена — все случавшееся в стране тотчас задевало и плоештян. Когда избрали первого господаря Объединенных княжеств, то он вскоре приехал в Плоешти. Тем более что по дороге из Молдавии в Бухарест нельзя миновать этот город.
В Плоешти Кузе устроили торжественную встречу. Он посетил многие учреждения, в том числе и казенную школу № 1. Пятьдесят лет спустя Караджале подробно рассказал об этом памятном визите. Войдя, в класс, Куза сел за кафедру, а учитель Базил Дрэгошеску, дрожа от волнения, приветствовал высокого гостя торжественным заверением в том, что «ум, руки и кровь этих детей посвящены навсегда румынской нации, румынскому отечеству, румынскому господарю, Вашему Величеству!». После этого все встали, встал и сам Куза, ибо, как выражается Караджале: «Никто не мог больше усидеть на стуле, слишком уж вознеслись души присутствующих». Затем учитель подошел к доске и написал на ней красивыми печатными латинскими буквами: «Виват Румыния! Виват румынская нация! Виват Александру Ион — первый господарь Румынии!»
Вот финал этого рассказа:
«И наш бравый учитель, не в состоянии больше сдерживать своего волнения, заплакал. Плакали и остальные — родители и дети. И сам Куза, сдерживаясь изо всех сил, вытирал глаза платочком. Потом он подошел к учителю, похлопал его по плечу и сказал: «Будь здоров! С такими румынами, как ты, мне ничего не страшно!»
Вечером была иллюминация., На другой день все население, в том числе, конечно, и школьники, провожали Александру Кузу, уезжающего в Бухарест, далеко за город. У села Барканешть Куза остановил свою идущую шагом карету и, попрощавшись с провожающими, воскликнул: «А теперь отправимся каждый к своим обязанностям, и все дружно за работу! Будьте здоровы! До свиданья!» Все кричали «ура», пока Куза и его свита не скрылись вдали в облаке дорожной пыли. «Такого энтузиазма я с тех пор не видел», — заканчивает Караджале свой рассказ.
В последней фразе уже чувствуются ирония и горечь. Ее можно правильно понять, только связав с другими высказываниями Караджале о политическом образовании, которое он, сам того не подозревая, получил уже в школьные годы.
Патриотический энтузиазм плоештских лавочников и чиновников был, к сожалению, далеко не безупречен. Многие из тех, кто в 1864 году восторженно приветствовал А.И. Кузу, не смущаясь, одобрили его свержение в феврале 1866 года, когда «чудовищная коалиция», уже постфактум организовала нечто вроде народного опроса но этому делу. Плоештский школьник Ион Лука впервые увидел тогда народные выборы. Он даже сам в них участвовал. Он рассказал об этом много лет спустя в новелле «Гранд отель — румынская победа».
«Гранд отель стоит на пустыре, где мы когда-то играли в детстве. Я как будто и сейчас вижу этот пустырь, заполненный народом; все толкутся вокруг стола, на котором вот уже целую неделю лежит большая раскрытая папка с опросными листами. Каждый раз, когда мы выходили из школы, мы тоже подходили к столу и писали на опросных листах «да», и каждый из нас подписывался по нескольку раз… С малых лет прививали нам гражданские чувства в моем родном городе!»
Да, с четырнадцати лет Караджале как бы окунули в нечистые воды тогдашней политики.
Система, в которой один и тот же избиратель голосует по нескольку раз, называлась в Румынии «сувейка» («жилетка»). О, это была очень удобная система для политических жуликов и фальсификаторов, играющих в демократию. Четырнадцатилетний мальчик, может быть, и не понимал смысла всего того, что он видел. Но благодаря своей природной одаренности этот мальчик точно подмечал и запоминал парадоксальные детали окружающей его действительности. Воистину с малых лет начал он проходить политическую школу времени. Недаром он впоследствии любил говорить, что учился только в «школе жизни». И он был прав: не только в стенах школы, но и за ее пределами, главным образом вне этих стен, приобрел будущий писатель те знания, которые легли потом в основу многих его произведений.
