Антонио Хименес - В походе с Фиделем. 1959
Через тридцать лет после штурма Монкады анализ его сущностных исторических черт, национальных и международных условий, в которых он проходил, опыта, который он дал национально-освободительной борьбе, и участия представителей различных классов в тех событиях, а также соединения кубинских патриотических традиций и марксистско-ленинской теории — все это помогает понять подлинное значение 26 июля 1953 года для развития Кубинской революции.
После штурма Монкады и тюремного заключения его участников будет «Гранма» — реализация опыта, усвоенного руководящим ядром революции. Монкада продолжила себя в этом подвиге, а затем в сражениях Сьерра-Маэстры. Она материализовалась в январском триумфе 1959 года и в первых декретах, имевших широкую основу и народную поддержку, таких, как аграрная и городская реформы, превращение казарм в школы, национализация собственности североамериканских монополий, расхищавших богатства Кубы. Все это впервые в нашей истории позволило кубинскому народу самому определить свою судьбу — и политически, и экономически.
После выполнения программы начальных мер Монкада дала себя знать в победе на Плая-Хирон в апреле 1961 года и в провозглашении социалистического характера нашей революции, что уже с того дня — 20 июля 1953 года — представлялось единственно возможной осознанной перспективой нашего революционного процесса.
Поэтому, оценивая событие с высоты трех десятилетий, минувших с той поры, когда группа полных решимости молодых людей пыталась штурмовать вторую по мощи крепость страны, мы не можем не приравнивать его к героическим свершениям нашего народа, которые воплощаются сегодня в строительстве нового общества перед лицом самого могущественного врага и с твердой верой в окончательную победу.
Тридцать лет Монкады, которая многим казалась утопическим «штурмом неба», и первая четверть века революции — оба юбилея дают кубинцам повод для самых глубоких размышлений о дне минувшем, дне нынешнем и прежде всего о будущем нашей борьбы. Немногим более трех десятилетий назад начинал я простым солдатом в этой битве, используя на первых порах возможности университетской автономии для работы с Федерации университетских студентов (ФУС). То было время, когда чрезвычайно пестрому революционному движению не хватало столь зрелой руководящей партии, какая есть сейчас, партии, способной сплотить борцов из разных течений, преодолеть царившую идеологическую путаницу. Нужна была и рука, способная, как Марти, удерживать «руль наперекор урагану».[5] Эту роль рулевого, поборника революционного единства и гениального политического провидца в трудных сражениях, которые вел и выиграл кубинский народ, выполнял и выполняет ныне во главе Коммунистической партии Кубы товарищ Фидель Кастро Рус.
Глава I
ИСТОРИЯ 1895 ГОДА НЕ ПОВТОРИТСЯ!
До старых стен военной крепости Ла-Кабанья доносится многоголосый гул торжественного шествия. Завершив партизанскую войну, Фидель вступает в столицу республики 8 января 1959 года.
Вместе с Че Геварой, комендантом Ла-Кабаньи, мы, не отрывая глаз от бинокля, наблюдаем за Авенида-дель-Пуэрто, по которой движется Колонна № 1 имени Хосе Марти. Народ восторженно приветствует едущего на джипе впереди колонны Главнокомандующего Фиделя Кастро.
Рядом с ним командир Повстанческой армии майор Камило Сьенфуэгос. Видны его широкополая техасская шляпа, длинная борода и юношеская улыбка.
Че Гевара, одетый в свою обычную скромную форму оливкового цвета и черный берет, опоясанный патронташем, с пистолетом 45-го калибра на боку, наблюдает за происходящим. Над правым глазом у него след раны, одна рука на перевязи в гипсе — память о кампании в Лас-Вильяс. Бледное, усталое лицо, но при виде того, как въезжает в город Фидель, в глазах его сверкает радость победы. Он хотел бы быть рядом с ним, но, сознавая свою ответственность командира Колонны № 8 и коменданта этой крепости, подчиняясь дисциплине, остается в Ла-Кабанье, как и Рауль в казарме Монкада в Сантьяго-де-Куба.
Всего неделю назад, 1 января, когда был свергнут режим Батисты и тиран бежал из страны, сформировалась военная хунта, которая действовала вопреки всем указаниям повстанческого командования. Тогда вождь революции отдал приказ майору Камило Сьенфуэгосу двинуться со своей славной Колонной вторжения № 2 на город Гавану и захватить военный городок «Колумбия», где располагался генеральный штаб режима тирании. Майор Эрнесто Че Гевара был назначен комендантом военной крепости Ла-Кабанья, и Фидель, находившийся в Орьенте, приказал ему двигаться со своими войсками к городу Гаване, по пути принудить к сдаче гарнизоны в провинции Матансас. Раулю Кастро вождь революции дал указание захватить город Гуантанамо. Соответствующие приказы получили и другие военачальники повстанцев.
В связи с коварным военным переворотом в Гаване и попыткой путчистов воспрепятствовать вступлению повстанческих войск в Сантьяго-де-Куба, что явилось жалким повторением приказа американского военного командования, которое в 1898 г. запретило Освободительной армии под командованием генерала Каликсто Гарспа вступить в этот город, Фидель, исполненный самого высокого патриотизма и в лучших кубинских традициях, заявил от имени нашего народа:
— Военные путчисты пытаются воспрепятствовать повстанцам войти в Сантьяго-де-Куба. Нам запрещают вступить в город, который мы можем взять смелостью и отвагой наших бойцов, как мы взяли многие другие города. Они хотят запретить вступление в Сантьяго-де-Куба тем, кто освободил родину.
История 1895 года не повторится! На сей раз повстанцы войдут в Сантьяго-де-Куба!
Он вошел в героический город и теперь победоносно шествует по Гаване после революционной всеобщей забастовки, которой рабочие ответили на его призыв из Пальма-Сориано.
В тот день, 8 января, мы узнали по радио, что незадолго перед тем, как въехать в Гавану, Фидель остановился в местечке Эль-Которро, где встретился со своим сыном Фиделито, которого не видел со времени подготовки военной операции на «Гранме».
Обнимая его теперь, Фидель вспомнил, как в ноябре 1956 года в Мехико, прощаясь со своим маленьким сыном, он поднял его и поцеловал. Война разлучала их. Тогда Фидель сказал своим товарищам:
— У меня все готово. Я дал слово. Прежде чем наступит 31 декабря, Куба будет свободна. Иного не дано. Молодежь рвется в бой.
Присутствовавший при этом журналист из «Боэмии» Марио Гарсиа дель Куэто попросил разрешения сделать снимок, и руководитель «Движения 26 июля» согласился.
Вслед за этим позвонил встревоженный Рауль Кастро, Нужно было срочно уходить: поблизости вертелись какие-то подозрительные личности, план восстания мог оказаться под угрозой.
