Иосиф Лаврецкий - Хуарес
24 августа Итурбиде подписал в городе Кордобе с испанцами соглашение, согласно которому Испания признала независимость Мексики, корона которой сохранялась за Фердинандом VII. Соглашение гарантировало испанцам и церкви их прежние права и привилегии.
23 сентября испанские войска оставили Мехико, куда вступила армия Итурбиде, а 28 сентября 1821 года образованная под его председательством правительственная хунта провозгласила независимость страны.
Дело мексиканской независимости восторжествовало. Но власть продолжала оставаться в руках тех самых сил, тиранию которых одиннадцать лет тому назад призвал свергнуть Мигель Идальго-и-Костилья…
ТРУДНОЕ НАЧАЛО
Какое впечатление произвело на воспитанника Салануэвы победоносное шествие армии Итурбиде на Мехико и провозглашение независимости страны? В своих воспоминаниях Хуарес посвящает этому периоду всего лишь один небольшой абзац, в котором вкратце излагает «великие события, происходившие в то время в Мексике». Он даже не упоминает о том, что войска Итурбиде на пути в столицу вошли в Оахаку и низложили здесь испанские власти.
Да, независимость была провозглашена, но стоило ли по этому поводу трубить победу? Ведь она не принесла освобождения народу от гнета помещиков, миллионные массы индейцев продолжали оставаться париями на своей собственной земле. Висенте Герреро, Гуадалупе Виктория, Николас Браво и другие патриоты, храбро сражавшиеся с испанцами, подчинились Итурбиде, упустив из виду, что Идальго и Морелос боролись не только против испанского владычества, но и против всевластия помещиков и церковников, за землю крестьянам, за свободу труженикам. Совершив роковую ошибку, они уже но смогут вернуться к живительным потокам движения за независимость.
Возродить первоначальную программу Идальго и Морелоса, сражаться за нее выпадет на долю борцов других поколений. Может быть, именно в этом обстоятельстве и следует искать объяснение той сдержанности, которой отмечены высказывания Хуареса о событиях 1821 года.
Как бы там ни было, триумф Итурбиде не внес каких-либо изменений в жизненные планы молодого Бенито. Двадцать дней спустя после провозглашения в Мехико независимости, 18 октября 1821 года, шестнадцатилетний Хуарес поступает в духовную семинарию в Оахаке, где со свойственным ему прилежанием и упорством принимается за изучение латинского языка. Его будущее неопределенно. Возможно, он станет священником, но не священником «супной миски», как презрительно называли выпускников семинарии, служивших мессу в обмен на тарелку супа, а богословом-эрудитом, сеятелем просвещения в стиле бенедиктинца Фейхоо, а может быть, пойдет по стопам еретиков Идальго и Морелоса, сражавшихся с крестом в одной руке и с саблей в другой за лучшую долю своего народа. Quien sabe? Кто знает? — как говорят индейцы, когда не хотят высказать то, что думают.
Между тем политическая обстановка в стране меняется с калейдоскопической быстротой. Вскоре после изгнания испанских властей в столице собрался учредительный конгресс. Он провозгласил создание Мексиканской империи и передал исполнительную власть регентскому совету во главе с Итурбиде, который ввиду отказа Испании признать кордобское соглашение не замедлил провозгласить самого себя императором под именем Агустина I. Его приветствовали высший офицерский состав, богатые испанцы и креолы, церковь.
Императорский трон оказался весьма шатким сооружением. Против Итурбиде объединились республиканцы, выступавшие за ограничение прав помещиков, отмену рабства, демократические реформы. К ним примкнули всякого рода карьеристы, ранее поддерживавшие Итурбиде и быстро разуверившиеся в долговечности его империи. Среди них был 25-летний генерал с очень длинной даже для родовитого испанца фамилией — Антонио Лопес-де-Санта-Анна-Перес-де-Лебрун, более известный как Санта-Анна. На протяжении следующих 30 лет ни один крупный мятеж, ни одно «пронунсиаменто» не проходили без его участия. О нем говорили, что он всю свою жизнь предавал людей, женщин, идеалы. Посетивший Мексику в начале 30-х годов XIX века русский мореплаватель Ф. П. Врангель писал в своем дневнике, что Санта-Анна — «самый большой вор, бесстыднейший хвастун и совершенно невежественный человек». Но он был также хитер, смел, обладал неукротимой энергией, внешностью опереточного героя, любил сорить деньгами и потворствовать низменным инстинктам толпы.
Этот креол, сын богатого испанского торговца, еще 17-летним юношей принимал участие в подавлении восстания Идальго. С тех пор Санта-Анна сражался против патриотов. В 1821 году он в течение одного дня ухитрился, преследуя отряд патриотов, трижды получить повышение в чине. Утром он проснулся капитаном, а к вечеру был уже полковником. На следующий день он примкнул к Итурбиде, за что получил чин бригадного генерала. Но и этого ему было мало. Санта-Анна стал усиленно ухаживать за 60-летней сестрой Итурбиде, собирался на ней жениться, надеясь таким образом стать наследником Агустина I. Когда же 60-летняя сеньорита отказала ему в руке, этот претендент на мексиканский трон моментально перекрасился в республиканца.
2 декабря 1822 года Санта-Анна поднял в Веракрусе восстание против Итурбиде, требуя установления республиканского строя. Его поддержали Висенте Герреро, Гуадалупе Виктория и другие республиканцы. Страну охватила кровопролитная гражданская война, длившаяся четыре месяца. В конце марта 1823 года восставшие заняли столицу, низложили Итурбиде и выслали его из Мексики. Год спустя он тайно возвратился в страну, стремясь вернуть себе трон, но был пойман и расстрелян.
Со свержением Итурбиде власть перешла к республиканскому триумвирату, который аннулировал все декреты Итурбиде. Созванный им новый учредительный конгресс одобрил конституцию, установившую в Мексике «республиканскую, федеративную, народную, представительную форму правления». На состоявшихся вскоре выборах президентом страны был избран Гуадалупе Виктория.
Хотя установление республиканской формы правления нанесло существенный удар по реакционному лагерю, положение в стране продолжало оставаться сумбурным и запутанным. В результате дебатов в учредительном конгрессе вокруг государственного устройства наметились два лагеря — централистов и федералистов, или консерваторов и либералов. Первые, выражавшие интересы реакции, выступали за создание крепкого центрального правительства в надежде, что оно воспрепятствует реализации демократических реформ. Вторые требовали установления федеративной формы правления, надеясь таким образом покончить с остатками колониального режима и осуществить различного рода буржуазно-демократические преобразования. Либералов поддерживали передовая интеллигенция, представители молодой буржуазии, прогрессивно настроенные офицеры и помещики.
