Борис Соколов - Вольф Мессинг
Читая роман, я еще не знал, что история прославленного телепата — это в каком-то смысле еще и семейная история Михаила Михайловича. С Михаилом Голубковым мы познакомились еще в 1990 году, когда вместе работали в ИМЛИ, а потом и подружились. Встречались мы более или менее регулярно, но однажды случился перерыв месяцев девять по объективным причинам: то он уезжал за границу, то я, а затем были еще какие-то дела, и мы раз за разом переносили встречу. Встретились мы только в феврале 2010 года. Посидели, поговорили, а когда выходили из кафе, я обмолвился, что пишу биографию Вольфа Мессинга для серии «ЖЗЛ». И напомнил, что у него вроде бы в романе действует Мессинг. Михаил оживился: «Тогда ты наверняка не обойдешься без работ журналиста Михаила Васильева». — «Почему Васильева? — удивился я. — Его же звали Михаил Хвастунов». — «Конечно, Хвастунов, — согласился Голубков. — Это — мой отец». Через несколько дней мы встретились еще раз, и Михаил рассказал мне об отце и его дружбе с Мессингом.
К сожалению, Хвастунов ненадолго пережил Мессинга, который был старше его на 21 год — он скончался в 1978 году в возрасте 58 лет. Вот что рассказал мне Михаил Голубков об истории создания мемуаров Мессинга:
«Михаил Хвастунов был призван в армию в 1940 году. Войну 22 июня 1941 года встретил сержантом пехоты. Воевал под Мурманском, там боевые действия закончились осенью 1944 года в Норвегии. Затем его перебросили в Германию. Серьезных ранений за войну не имел, только царапины. Только однажды при отступлении почти сутки вынужден был просидеть в болоте, застудил почки, что уже после войны привело к гипертонии, которая, в свою очередь, вызвала раннюю смерть Михаила Васильевича. Отец рассказывал характерный эпизод. Они форсировали реку на плотах. Немцы открыли ураганный огонь. Вдруг отец почувствовал, что гимнастерка неплотно прилегает к телу, да и штаны сваливаются. Оказалось, что осколок снаряда рассек поясной ремень, но даже гимнастерку не порвал. Из языков Михаил Хвастунов знал только немецкий, который выучил, когда служил в Германии.
О Мессинге я знаю главным образом от моей мамы, Валентины Алексеевны Голубковой, жены Михаила Хвастунова. У нее был свой немалый опыт общения с Мессингом, когда она заведовала редакцией научно-популярной литературы издательства “Советская Россия”. Однажды раздался звонок из ЦК. Сказали, что нужна книга, которая с материалистической точки зрения объяснит феномен удивительного артиста Вольфа Мессинга. Нужно было с ним связаться и выяснить, в какой форме он предпочитает видеть книгу о себе — то ли в виде мемуаров, то ли журналист должен написать книгу о Мессинге. Очень быстро выяснилось, что Мессинг хочет быть автором, но сам ничего написать не может. Он не владеет литературным языком, не способен отделить второстепенное от главного, выстроить сюжет. Но Мессинг всего этого не осознавал…
Когда моя мама поняла, что он не сможет написать книгу, она сказала: “Вольф Григорьевич, вам нужен помощник”. И он согласился. Однако нескольких предлагаемых литобработчиков Мессинг после встреч с ними отверг, не объясняя причин. Тогда она предложила в качестве литобработчика своего мужа — журналиста Михаила Хвастунова. Они встретились, и Мессинг сразу согласился. Отец говорил, что он не знает, почему Мессинг выбрал его, но, я думаю, он почувствовал: отец бескорыстен, им движет чисто человеческий интерес к его необыкновенным способностям. А у других потенциальных литзаписчиков он сразу же прочитал в мыслях корыстные мотивы и потому их отверг. Они с отцом сдружились, он стал бывать на квартире Хвастунова на Беговой улице — в этом доме сейчас компьютерный магазин “Чип и Дейл”».
А вот как этот эпизод отражен в романе Михаила Голубкова «Миусская площадь». Прототип упомянутого здесь редактора издательства «Культполитпросвет» — директор «Советской России» Борис Гаврилов. «Понятно, почему переполошились, весело размышлял Боб, вспоминая сегодняшний утренний визит на Старую площадь. Конечно, весь город афишами оклеен. “Психологические опыты Вольфа Мессинга”! Театр эстрады! Сад Эрмитаж! Актовый зал ГБЛ! А нельзя ли, уважаемый Борис Александрович, издать, и желательно поскорее, небольшую такую научно-популярную книжечку? Из которой наш советский читатель смог бы узнать, что ничего сверхъестественного или, боже упаси, мистического и необъяснимого в психологических опытах Вольфа Мессинга нет, что природа их совершенно материальна и в основе этих опытов — точное знание психологии… чего там еще? биологии? медицины? В общем, сам решай, чего, но чтобы книжка была! И без раскачки! В общем, Боб, не подведи! Не то дружба дружбой, тем более фронтовая, а выручить тебя не смогу! С самого семь шкур спустят! Мы ведь, сам знаешь, бойцы идеологического фронта. А уж что за книжка, кто напишет — сам думай, тебе и карты в руки!»
Встретился я и со старшей дочерью Хвастунова Натальей Михайловной. Она непосредственно присутствовала при написании мемуаров Мессинга и рассказала мне, как это происходило: «Летом 1963 года отцу позвонили из издательства “Советская Россия”. Папа сказал: будем писать книгу про такую выдающуюся личность, как Мессинг. Мне тогда было 13 лет. Писали эту книгу так: мы с Мессингом поселились на нашей даче в Барыбино на две-три недели, а отец приезжал к нам и работал с Мессингом. В ту пору там было безлюдно, в поселке почти никто не жил. Я боялась, что Вольф Григорьевич читает мои мысли, и думала о всякой чепухе. Мессинг понимал это и только улыбался. Помню такой случай. Мы собирались утром пойти с ним на рыбалку. Я боялась, что просплю — встать надо было в шесть часов утра. Вольф Григорьевич успокоил, что он меня разбудит. И я проснулась ровно в шесть утра, свежая, отдохнувшая, и легко встала. Он уже покашливал за дверью, и я уверена, что он разбудил меня телепатически.
Мессинг жил на нашей даче две или три недели. У меня незадолго до этого, в мае 1963 года, умерла мама. Отец несколько раз, не каждый день, приезжал и оставался на ночь. Он сказал мне, что Вольф Григорьевич приедет на такси. Я удивилась: почему не на электричке? Приехать в те годы из Москвы на нашу дачу на такси — это было нечто. Машин тогда было мало, поездка за город стоила дорого. Папа ответил, что Мессинг так воспитан, что в электричке не сможет сидеть, когда женщина стоит, уступит место, и ему весь путь придется простоять на ногах. Он был очень вежлив. Чувствовалось дореволюционное воспитание, какого у нас уже не было. Никто его на нашей даче не запирал, как утверждал этот человек (Шенфельд. — Б. С.), он сам изъявил желание отдохнуть за городом. И никаких денег себе папа не требовал. Он был бескорыстным человеком. Я присутствовала при их беседах во время написания мемуаров. И отцу, и мне было очень трудно уразуметь, откуда у Мессинга такие способности. Папа тогда говорил мне о времени как способе существования материи (по Ленину) и о том, что ученые очень мало знают о времени».
